– Ондар, помолчи! – Кибалка потер локоть, ушибленный о приятельский бок. – Извини, дядя, ребята еще плохо говорят по-русски…
– Но решения уже принимают, – понимающе кивнул Кречетов. – Вот что, растолкуй товарищам, что я их сердечно благодарю, от всей души, можно сказать. Но если еще сунутся со своим шефством – надаю по шее. Тоже от всей души.
Кибалка, ухватив приятелей за руки, оттащил подальше и принялся им что-то горячо втолковывать. Между тем девушка в красной шапке осталась там, где и была. Иван Кузьмич успел заметить, что халат на ней китайский, пояс-кушак в серебряных бляшках, а сапожки такие, что не каждому эксплуататору по карману. Сколько лет, сразу и не скажешь, то ли ровня племяннику, то ли на пару годков старше. Улыбка веселая, взгляд тоже веселый, немного наивный. Не иначе, совсем по-русски не понимает.
Увидев, что девица уходить не собирается, товарищ Кречетов поскреб по сусекам и выдал по-сайхотски:
– Экии! Здравствуйте, стало быть. Кандыг, тур силер?
Красная шапка слегка наклонилась вниз:
– Славному в наших землях воину также здравствовать. Да примет он нижайшую благодарность за то, что осведомился, как идут дела у недостойной…
Иван Кузьмич быстро оглянулся в поисках неведомого толмача, но такового не обнаружил.
– Мои друзья слишком заняты и забыли нас представить. Недостойная Чайганмаа Баатургы ожидает вашей милости…
«Славный в наших землях воин» невольно приосанился. Конечно, ничего особенного девушка не сказала, всего лишь перевела на русский витиеватую фразу, полагающуюся при знакомстве. Однако на такое не хотелось отвечать простецким: «А я, стало быть, Ваня!» Пришлось вновь скрести по сусекам, вспоминая заковыристые местные обороты.
– День сегодня светел, – внушительно заметил он. – И не смениться ему ночью, ибо мне, скромному Ивану Кречетову, выпал удел знакомства с вами.
Не сбился, за что и был вознагражден белозубой улыбкой.
– Недостойная попросила друзей придумать повод, чтобы прийти сюда, подальше от лишних глаз. Так повелел мой дядя, властительный гун нойон Сат Баатургы…
Иван Кузьмич чуть не хлопнул себя по лбу. Засмотрелся на гостью, а главное мимом ушей пропустил. Гун нойон Баатургы – председатель Хурала, стало быть, местного ВЦИКа, а церемонная девица…
– Недостойная – дочь его покойного младшего брата.
Красная шапка вновь склонилась в поклоне.
– Дядя узнал, что посольство уже привлекло внимание китайской разведки, поэтому вам с ним не стоит встречаться в официальной резиденции. Подумайте, где лучше будет вас… извините, вам с ним провести беседа… поговорить. Увы, недостойная слишком долго прожила во Франции и начала забывать великий русский язык. Прошу простить!
Товарищ Кречетов сглотнул. Франция!.. Это ж куда «недостойную» занесло, в какую глушь! И как только вернуться решилась?
Вслух не сказал, о другом спросил:
– Насчет разведки китайской… Это точно?
Улыбка исчезла, посуровели глаза.
– Гун нойон не первый год пьет горькую чашу власти. Дракон Срединной империи ранен, но не убит, у него по-прежнему тысячи глаз. Хвала великому Будде, в городе ничего не знают о Пачанге. Дядя объявил, что посольство едет в монгольскую Ургу, чтобы решить пограничные вопросы. Об этом скажет и его святейшество, однако слуги Дракона умеют не только смотреть, но и видеть.
Иван Кузьмич почесал затылок. Слуги – слугами, а фамилии с именами не помешали бы.
– Недостойная – лишь голос, и ничего более, – поняла его Чайганмаа. – Не бывало такого, чтобы державные мужи посвящали в свои тайны слабых разумом девиц…
Взгляд, брошенный из-под красной шапки, невольно заставлял в этом усомниться.
– Потому и зашла речь о месте тайной встреча… встречи славного в наших землях…
– Эй-эй! – спохватился «славный». – Не надо больше так, неудобно. По отчеству зовите или просто «товарищем», Чайганмаа… Как вас по батюшке?
Девушка внезапно рассмеялась, вскинула голову:
– В Париже друзья звали меня мадемуазель Шай. Мне не нравилось, слишком похоже на китайское имя. Я – не служанка Дракону. Зовите просто Чайга, так короче.
– Чайга, – повторил Иван Кузьмич. – Почти что Чайка выходит.
– Пусть будет Чайка, – девушка согласно кивнула. – Мне нравятся чайки над морем…
– Дядь, а дядь! – вмешался заскучавший Кибалкин. – Может, вам еще гармошку принести? Мы к тебе, понимаешь, по важному делу, а ты разговорами товарища отвлекаешь…
«Прибью!» – шевельнул губами Кречетов, но отчего-то смутился.
Шпионы Ивана Кузьмича не слишком удивили. Если чужая держава рядом, как им не быть? Срединная Империя, даже став республикой и распавшись на десятки кровоточащих обломков, не собиралась отдавать Сайхот. Не китайцы его беспокоили и даже не монголы. С этими еще разобраться можно…
Прошлой осенью, в начале октября, он ненадолго заехал в Атамановку. Соскучился по родным местам, да и дел накопилось изрядно. Война кончилась, и сходы окрестных станиц порешили распустить Оборону, а с ней и постоянное наблюдение за близкими приграничными предгорьями. Провозгласили Сайхотскую державу, вот пусть она теперь и отвечает за безопасность кордона.
Дезертирские настроения товарищ Кречетов пресек в корне, где добрым словом, а где и по старой привычке – «наганом». Народ приутих, дозоры вновь ушли в тайгу. И не напрасно. За день до отъезда к Ивану Кузьмичу примчался на взмыленной лошади один из «серебряных». В предгорьях было тихо, но вот с севера, от Усинского тракта, к станице двигался отряд – сотня при «мосинках» и двух пулеметах. Шли ночами, обходя зимовники и редкие хутора, а днем отсиживаясь в чащобе.
Кречетов кликнул племянника, отдал боевой приказ: «Кибалка! Аллюр три креста!..» Мальчишки на свежих конях унеслись в тайгу – будить Оборону. Над Атамановкой гудел набат, «серебряные» привычно занимали окопы у реки, а Иван Кузьмич все не мог взять в толк, отчего враг идет с севера? Усинский тракт под надежной охраной батальона ЧОН, мышь не должна проскочить, не то что вооруженная пулеметами сотня. А если какая-то лихая банда все-таки прорвалась, почему не предупредили? Телеграф работал, и гонцам дорогу никто не заступал.
А еще товарищу Кречетову страх как не хотелось терять людей. Соседи, земляки, друзья-приятели, сослуживцы… Скольких уже перехоронить успел за эти годы, ни на одном станичном погосте не поместятся! Война-то и вправду кончилась… Иван Кузьмич собрал стариков с «Егориями» еще за Шипку, положил на траву трофейную китайскую карту…
Выручайте!
Перво-наперво врагов спугнули, не пустив к Элегесту. Сотня была уже за полверсты до берега, когда заговорили обе партизанские пушки. Снарядного парка для гостей не пожалели, потратив все восемь имевшихся в наличии выстрелов. Били наугад, в полночной тьме, надеясь на бандитское жизнелюбие и здравый смысл. Не самураи же там, в конце концов!