– У вас… нет детей?
– Если бы у меня были дети, я была бы у себя на родине вместе с ними. Но я сказала вам: он хотел, чтобы я была свободной. Он знал, как я привязана к своей дорогой крестной, и посоветовал мне вновь к ней вернуться.
– Ваш супруг посоветовал вам подвергнуть себя риску крестового похода?
– Почему бы и нет? Подобное паломничество – самая неизведанная дорога к Богу! Она живее, чем монастырь с постоянными молитвами и подспудными сожалениями. Моим замком и землями управляет опытный и надежный человек, мой родственник. Так что мне ничего не мешало стать паломницей и вернуться к мадам Маргарите.
– Так что можно сказать, что вы теперь счастливы?
Санси молчала ровно столько, сколько потребовал предельно искренний ответ.
– Не настолько, насколько надеялась, поскольку не слишком счастлива моя королева.
– Но ведь к ней вернулся супруг!
– Но в каком состоянии! Призрак! Ходячий скелет! А его миссия? Он не только не выполнил данного перед походом обета, но и похоронил в песках Египта большую часть могучего воинства. Сколько людей погибло напрасно! Начать с…
– Сеньора д’Артуа! – прошептал Рено, не пытаясь скрыть слезы, которые текли у него всякий раз, когда он упоминал принца, ставшего ему дорогим другом. – Его потерю не возместишь.
– Ни одну потерю невозможно возместить, – сурово и твердо проговорила молодая женщина. – И кто теперь знает, что решит король. По-хорошему, ему надо бы вернуться. По прибытии сюда он получил письмо от королевы-матери, оно его здесь дожидалось. Не знаю, что в письме, но, похоже, она настаивает на возвращении во Францию.
– Но он не может уехать! По крайней мере, сейчас! Вспомните пленников, которые томятся в Каире! Король их не оставит! Ему осталось заплатить за них двести тысяч ливров…
Рено внезапно замолчал, устремив взгляд в сторону. Они уже дошли до замка и остановились у входной башни, воздвигнутой Анри Шампанским, и тут в поле зрения Рено попал тамплиер – он мелькнул за колоннами аркады, куда выходили лавки, торгующие тканями. Показался и тут же скрылся за колонной. Рено мог поклясться, что это тот, кого он так долго искал!
– Что с вами? – осведомилась Санси.
– Ничего… Ничего особенного. Но вынужден попросить у вас прощения. Приходится немедленно вас покинуть!
И, не дожидаясь ответа дамы, Рено поклонился и побежал в сторону моста, за которым мелькнул белый плащ с красным крестом. Он мелькнул еще раз и скрылся за дверью суконной лавки. Рено очутился в торговом квартале венецианцев – уже не один век они существуют во всех крупных портах Средиземноморья – тесном мирке лавок, контор, конюшен для лошадей, стойл для верблюдов, где всегда царит суета, пахнет пряностями и шерстью, пылью и навозом. Рено обегал его вдоль и поперек, но не нашел того, кого искал.
– Быть такого не может! Не человек, а дьявол! – воскликнул он громко, не задумываясь, что кто-то может его услышать. Он вышел из полутьмы на свет и сощурился от яркого солнца.
Наконец-то он понял, что надо делать! Не медля ни минуты, он отправится в главный монастырь тамплиеров и потребует выдачи своего врага! Оглушительного скандала не избежать! Он во всеуслышание обвинит святотатца в надругательстве над могилой Тибо! Терпеть безнаказанность преступника больше невозможно! Рено скорым шагом двинулся к порту, но путь ему неожиданно преградил Василий.
– С чего вдруг ты бегаешь туда-сюда? – сердито спросил своего господина мальчуган. – Я уже давно тебя ищу! Хорошо еще увидел, как ты вошел в торговый квартал, из него один выход. Я сел и стал ждать.
– А ты не видел здесь тамплиера? Человека в плаще…
– Я знаю, как выглядят тамплиеры. Не видел здесь ни одного. А тебе нужно срочно возвращаться. Большой зеленый человек сказал, что тебя ждет король… Пойдем! Если не хочешь неприятностей.
Что оставалось делать Рено? Только повиноваться.
А Людовик, собирая своих рыцарей и баронов на другой день после прибытия в Сен-Жан-д’Акр, хотел посмотреть, что сталось с его «домом» после таких тяжелых ударов. Хотел узнать, кто еще оправится от ран и болезней, а кому уже никогда больше не взять в руки оружия, а значит, предстоит путь домой. Он хотел выяснить, в чем нуждаются воины, которые добрались с ним до Сен-Жан-д’Акр, потому как большинство из них лишились и доспехов, и оружия. Жуанвиль одним из первых заявил о своей «нищете» и попросил помощи. И ему было на что рассчитывать. Людовик не без помощи сирийских баронов, которые принимали его как освободителя, мог позволить себе быть по отношению к своим вассалам щедрым и великодушным.
Потом, как всегда, все долго молились, так что Рено довольно поздно приступил к исполнению задуманного им утром: пойти в монастырь и потребовать объяснений у Ронселена де Фоса. Кровь кощунника будет первой на новеньком мече, который он только что получил и теперь ощущал возле своего бока.
Не без труда Рено удалось убедить Пернона не сопровождать его. Как-никак он отправлялся не в притон, а в монастырь храмовников, живущих по строгим правилам и законам. Отправлялся для того, чтобы вызвать на честный поединок человека, который тяжко его оскорбил. Разве можно в этом случае опасаться неожиданных встреч на морском берегу или в тупике у глухой стены? Рено терпеть не мог извилистых путей и темных историй, когда нужно было что-то скрывать. С этим, слава богу, было покончено. Пусть де Фос выложит все перед братьями начистоту. А условия поединка установит маршал или новый великий магистр, которым стал Рено де Вишье. И пусть этот поединок состоится завтра или в любой другой ближайший день! Пусть он состоится! Де Фосу его не избежать! Только с этой целью и отправляется Рено в монастырь.
– Если ты пойдешь со мной, с нами увяжется мальчуган, а зачем он там нужен? – привел Рено последний, решающий довод. – Нет, ты уж лучше останься дома и присмотри за ним.
– На этот счет можете быть спокойны.
Начиная с Дамьетты привязанность старого вояки к мальчугану крепла день ото дня. За дубленой морщинистой кожей Пернона таились неисчерпаемые запасы невостребованной любви и жалости, и он живо откликался на рассказы Василия о пережитых бедах. А Василий вдруг почувствовал, что может опять вернуться в мир детства, которого его так безжалостно и зверски лишили. Конечно, на первом месте для Василия стоял Рено, он перед ним преклонялся, восхищался им. С Перноном же становился малышом, который капризничает, боится, просит и жалуется.
Рено, прожив недолгое время в командорстве Жуаньи, хорошо запомнил распорядок монастырской жизни тамплиеров. Он был уверен, что в вечерний, но пока еще не слишком поздний час все монахи должны быть в сборе. Молятся, скорее всего, в часовне. Значит, ему придется подождать окончания службы. Так и получилось. Рено терпеливо ждал в маленьком дворике, куда со страшной неохотой впустил его привратник. И с еще большей неохотой привратник отправился по его просьбе за маршалом. Но рыцарь Рено готов был перенести все, лишь бы его вызов на поединок проходил по установленным правилам.