Каролине и в голову не пришло ревновать Байрона к леди Оксфорд, которая была старше поэта на целых шестнадцать лет. К тому же графиня была близкой подругой наследницы престола принцессы Уэльской, а Байрон сноб, для которого честь быть представленным королевской семье значила очень много. Леди Лэм не сомневалась, что главный интерес поэта к ее подруге именно в этом.
Графиня Оксфорд и впрямь нашла повод представить Байрона принцессе Уэльской. В знак благодарности Байрон засыпал леди Оксфорд комплиментами, что было весьма приятно Джейн Элизабет, которой уже изрядно надоел ее прежний любовник лорд Гамильтон. Но давать отставку одному, не заведя другого, не в правилах леди Оксфорд, потому она спешно подыскивала объект нового увлечения, и вдруг такая удача молодой поэт, красивый и вызывающе необычный. Конечно, мешала неистовая Каролина, которая вполне могла закатить скандал в присутствии многих.
Джейн Элизабет знала о выходках возлюбленной Байрона, слышала, что Каролина почти преследует любовника, не будучи приглашенной на какой-то бал, поджидает его у дома, чтобы убедиться, что тот один. А однажды даже выследила некую даму у него дома и выставила ту прочь, не обращая внимания на привлеченных криками любопытных.
— Джордж, почему вы не прекратите это преследование?
— Как? — патетически вопрошал Байрон, которому льстило, что леди Оксфорд зовет его по-дружески Джорджем.
— Каролина вовсе не глупа, хотите, я поговорю с ней?
— Нет-нет! Не стоит еще и вам вмешиваться в мои отношения с леди Лэм.
Не мог же Байрон сказать, что просто боится длинного языка Каролины, которой рассказал в самом начале знакомства столько, что теперь не на шутку боялся за свою репутацию.
Тем более у нее были компрометирующие Байрона письма, в которых он клялся в любви, называл Каролину лучшей из женщин и даже предлагал бежать куда-нибудь вдвоем. Позже Байрон объявил, что писал эти письма, только чтобы удержать неистовую любовницу от нелепых выходок, но это выглядело не менее нелепо. Чем лучше предлагать побег той, что готова на все?
Хобхауз уже понял, что Байрон запутался сам, и единственным выходом было бы расставание с Каролиной по-хорошему. Но как этого добиться?
А пока он посоветовал другу почаще бывать у леди Оксфорд и пореже у леди Лэм, отговариваясь необходимостью быть представленным принцу-регенту, что тоже могла бы осуществить леди Оксфорд.
Каролина отговорке поверила, ей и в голову не приходило, что, имея такую любовницу, как она, горячую и готовую на любые жертвы, Байрон может интересоваться дамами, годившимися ему в матери. А ведь с принцем-регентом поэта могла бы познакомить и леди Мельбурн, поскольку когда-то была с ним очень близко дружна, настолько близко, что поговаривали о некоторой похожести ее сына на принца… Но все это досужие домыслы, потому что герцогиня Мельбурн умела скрывать свои увлечения, в отличие от своей невестки.
Леди Оксфорд и впрямь ввела Байрона в дом, где нередко бывал на приемах принц Уильям, позже ставший королем Георгом IV. Представление состоялось, на одном из приемов принц, узнав о присутствии среди гостей знаменитого поэта, пожелал познакомиться. У них нашлись общие литературные интересы, принц тоже любил Вальтера Скотта, что позволило говорить на равных.
До Каролины ли было Байрону? Что она могла дать поэту, кроме своей неистовой страсти и полного пренебрежения условностями света. Вернее, могла многое, ведь именно Каролина представила его большинству в свете, но она сделала свое дело и стала не нужна. А столь желанные недавно ее любовь и близость превратились в обузу. Байрон познал Каролину, научил ее многому, что было ранее недоступно, и больше не желал продолжения, с нее довольно.
Однако Каролина об этом не подозревала, будучи совершенно уверенной, что ее обожают по-прежнему, что поэт сгорает от неистовой страсти, как и она сама, но слишком нерешителен, либо попросту готовит их побег.
Она по-прежнему забрасывала любовника сумасшедшими письмами, отправляя в качестве сувенира то, до чего не догадалась бы ни одна другая женщина. Байрон приходил в ужас, забывая о том, что сам же и научил этому и без того не слишком вдумчивую женщину.
Тянулось бесконечное душное лето. Каролине казалось, что конца этому не будет, хотя раньше она очень любила летние месяцы, когда можно часто выезжать верхом либо отправиться кататься в парк и поболтать со многими знакомыми, а то и вообще уехать в Бат на курорт.
Это было скучное лето, потому что никуда уехать Каролина не решилась, страшно боясь, чтобы Байрон не сбежал без нее. Она вообще боялась куда-либо уйти или уехать из дома в надежде получить от возлюбленного приглашение и готовая немедленно последовать за ним хоть на край света.
Поскольку сам Байрон ни слова не отвечал на ее жаркие расспросы по этому поводу, бедняжка пребывала в полной уверенности, что любовник готовит побег и только потому упорно молчит, чтобы не сорвать отъезд. Почему поэт не объяснил любовнице, что никуда уезжать ни один, ни тем более с ней не собирается, не мог понять даже Хобхауз.
— Джордж, мне кажется, лучше сказать ей все откровенно. Выдержать один скандал и расстаться. Один скандал ты выдержишь. Если Каролина угрожает покончить с собой, то можешь не обращать на это внимание, такие дамы лишь грозят. Дальше заламывания рук или размахивания ножницами для вышивания дело не пойдет. Но, насколько я помню, леди Каролина не вышивает, так что увидеть ее труп тебе не грозит.
Но Байрон почему-то тянул, словно не решаясь порвать с Каролиной, хотя давно нашел ей замену — теперь он часто навещал свою новую приятельницу леди Оксфорд в ее загородном доме Эйвуд в Хестфордшире. В этом поместье ему нравилось все: гостеприимный веселый дом, прекрасный повар, готовый предложить самые изысканные блюда, аристократическое общество и, конечно, сама хозяйка, все еще красивая в свои сорок лет и весьма горячая любовница, которой не приходило в голову ревновать или устраивать скандалы.
К тому же Байрону нравились дети леди Оксфорд, особенно дочери, старшей из которых уже исполнилось тринадцать. Очаровательная барышня, готовая вот-вот превратиться в невесту, живо напоминала ему юных прелестниц Востока, временами слишком напоминала, вызывая ненужные ассоциации и желания. Но пока до серьезного увлечения дело не дошло, поэт спал с самой леди Оксфорд, днем наслаждаясь обществом ее очаровательных малышек.
Так и шли летние дни — Байрон все чаще развлекался в Эйвуде, а Каролина скучала дома, исписывая страницу за страницей любовными посланиями к своему непостоянному кумиру. Возвращаясь в свою лондонскую квартиру, Байрон не сразу признавался Каролине, что он уже в городе, временами явно избегая ее и никак не объясняя ни своего отсутствия, ни своей холодности. Каролина страдала от неизвестности не меньше, чем от самого отчуждения, в которое была просто не в состоянии поверить.
Наконец страдания невестки надоели леди Мельбурн, она решила, что пора открыть глаза Каролине на отношения с ее любовником. Нелепое поведение жены уже задевало даже Уильяма, он готов был многое понять и простить: флирт, любовную связь, но не безумное ожидание, которое сродни поведению собачонки и хозяина. Уильяма Лэма никак не устраивала собственная супруга в положении безродного щенка, которого не пинают ногой только из жалости. Но что он мог сказать Каролине? Любые слова она восприняла бы как ревность.