Только одно омрачало ее счастье: муж все еще не доверял ей. Недоброжелательство Эдмунда тревожило ее теперь, когда она каждую ночь раскрывала свою душу Уильяму, даже больше, чем прежде.
— Уильям, ты никогда не рассказывал мне о своей семье и доме на севере, — сказала она как-то, когда они лежали в кровати.
Они, как всегда, рано отправились спать и занялись любовью. В это летнее время небо еще оставалось достаточно светлым, чтобы она могла видеть лицо мужа.
Кэтрин решила, что если он поделится с ней своим секретом, она расскажет ему о поведении Эдмунда. Ей нужно было быть уверенной, что он ей поверит.
Она приподнялась на локте и положила голову на его голую грудь.
— Я хочу знать все.
— Все? — Он поиграл бровями, пытаясь отшутиться. — И обо всех женщинах?
Она сощурила глаза.
— Только о безобразных.
Он засмеялся и поцеловал ее.
— Перестань! — вставила она между поцелуями. — Ты стараешься меня отвлечь.
Он перевернул ее на спину, его мужественность упиралась ей в бедро.
— Скажи мне, что у меня хорошо получается.
Он покрыл поцелуями ее шею. И она полностью отдалась поцелуям.
Но она не забыла про свой вопрос. Утром, когда он хотел встать с постели, она схватила его за руку:
— Почему ты не хочешь мне рассказать?
— Рассказать что?
Он притворился, что не понимает.
— О твоей семье.
— Ты будешь продолжать терзать меня вопросами, женщина?
Уязвленная, она выпустила его руку и замолчала.
Уильям начал одеваться. Молчание тяготило, но она не собиралась его нарушать. Уильям взял сапоги и сел, чтобы натянуть их.
— Ладно, Кэтрин.
Он глубоко вздохнул, не пытаясь скрыть недовольства.
Он натянул один сапог.
— Как большинство мальчиков, меня рано отправили обучаться. — Он натянул второй сапог. — Может быть, раньше, чем других.
Он встал и взял со стула ремень.
— Я никогда не был близок с членами своей, семьи. Кроме Джона.
Она заметила, что при упоминании о Джоне его голос изменился.
— Он был моим сводным братом, моложе меня на три года, — сказал Уильям, надевая меч. — Джон умер. Без него на севере для меня не осталось ничего и никого.
— А твои отец и мать? Они живы?
Уильям взял с сундука кожаные перчатки для верховой езды, с вечера оставленные там Томасом.
— Это все, что ты скажешь мне на прощание, Кэтрин? Мои люди ждут меня.
— О, ты же едешь в Херефорд! — воскликнула она, прижав ко рту ладонь. — Я совсем забыла.
Он должен был встретиться с другими лордами пограничной полосы и предполагал отсутствовать по крайней мере четыре дня. Она вскочила с кровати и бросилась в его объятия. Голая кожа соприкоснулась с грубой тканью его одежды.
— Я хотела бы поехать с тобой, — сказала она.
— Это слишком опасно. — Он улыбнулся и подмигнул ей. — Эти пограничные лорды себе на уме, я должен держать ухо востро.
— Но я их знаю и могла бы дать тебе совет, — сказала она. — Не упускай из виду лорда Грея. Его земли граничат с нашими на севере, и он не прочь присоединить часть из них к своим.
— Риск слишком велик, я не могу тебя взять, потому что со мной едет только полдюжины солдат. — Он поцеловал ее в лоб. — Большая часть отряда остается здесь, чтобы охранять эту часть границы.
Она прижалась к нему, зная, что возражать бесполезно.
— Вы с Джейми будете здесь в безопасности, — сказал он, проводя рукой по ее спине. — Я оставляю Эдмунда руководить оставшимися.
— Только не Эдмунда! — выпалила она, не успев подумать над своими словами.
— Он лучший из моих людей, — сказал Уильям. — Только ему я могу доверить охранять замок Росс и вас до моего возвращения.
Она уперлась рукой в бок и поджала губы.
— Кэтрин, это для меня важнее, чем твое отношение к Эдмунду. Не знаю, что ты имеешь против него. Эдмунд — хороший человек.
Ей не хотелось возражать Уильяму в момент его отъезда. Она обвила руками его шею и поцеловала так, чтобы он вспоминал этот поцелуй весь путь до Херефорда.
Кэтрин отправилась с Джейми в огород, надеясь, что на свежем воздухе пройдет печаль, вызванная отъездом Уильяма. Ее забавляло, как Джейми пытался поймать кузнечика. Каждый раз, когда мальчик заносил над кузнечиком сложенную горстью ладошку, тот прыгал. Кузнечик снова ускакал, когда пришел слуга Уильяма и прервал их занятие.
— В чем дело, Томас?
— Миледи, у ворот люди. Они прибыли с севера и хотят видеть лорда Фицалана.
Поколебавшись, он добавил:
— Один из них брат Фицалана.
— Его брат?
Должно быть, она не расслышала. Уильям утром сказал ей, что его брат умер.
— Он совсем еще юнец, миледи. Мальчик.
— Но мы никого не ждали, — сказала она, не скрывая удивления.
— Я был у самых ворот, когда они подъехали. — Томас прочистил горло, ему явно было, не по себе. — Один из сопровождающих узнал меня и сказал мне, что мальчика послала сюда его мать.
Ей послышалось, что Томас еле слышно произнес: «Храни нас Господь».
— Спасибо, Томас. Я сейчас приду.
Стараясь, чтобы ее голос звучал безмятежно, она сказала:
— Идем, Джейми, у нас гости!
Она не знала, как быть. Странно, что они не получили известия об этом визите. И почему Уильям ничего не сказал ей о своем младшем — живом — брате?
Она быстро пересекла двор. Томас и Джейми шли за ней. По пути она остановила проходящую мимо служанку:
— Джейн, скажи повару, что у нас гости, нужно сейчас же подать в зал еду и напитки. Передай Элис, чтобы она позаботилась о комнатах.
По одежде дюжины мужчин, стоявших по другую сторону решетки, она не смогла распознать, откуда они, но похожи они были на северян. Может быть, из-за рыжих волос и бород или потому, что держались они так, словно им принадлежал весь мир и они в любую минуту готовы вступить в схватку.
Она дала знак страже открыть ворота и подождала, пока всадники въехали в замок. Хорошо одетый подросток лет двенадцати-тринадцати спешился и вышел вперед, комкая шляпу. Это был красивый мальчик с золотисто-каштановыми волосами и теплыми карими глазами; его щеки и даже нос были усыпаны веснушками. Он совсем не походил на Уильяма.
Подросток заглядывал за ее плечо, будто ожидал увидеть еще кого-то. Осознав свою неучтивость, он покраснел.