Однако это продолжалось недолго.
Роберт приготовился спеть последнюю балладу и ждал, пока установится полная тишина.
— Я спою эту песню для самой прекрасной леди на всей границе.
Роберт поклонился в сторону Кэтрин и улыбнулся одной из своих бесшабашных улыбок.
Она готова была его задушить.
Он откинулся на спинку стула и взял арфу. Стоило ему начать петь, как она забыла про свое раздражение.
Пока он пел, никто не издал ни звука, чтобы не нарушить очарование. Все внимали каждому слову. Это была широко известная баллада о молодом человеке, беззаветно влюбленном в прекрасную служанку. Вслушиваясь в знакомые слова, Кэтрин закрыла глаза и позволила музыке унести ее с собой.
Ее глаза широко открылись, когда до нее дошло содержание последнего стиха. Она в ужасе слушала, как Роберт запел о том, что служанку силой выдали за другого. И теперь влюбленный молодой человек горевал, что должен встречаться с возлюбленной тайно, а его дитя будет носить имя другого мужчины.
Уильям сжал в кулаке нож, которым ел, с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Она боялась взглянуть на его лицо. Его ярость была такой ощутимой, что у нее по телу побежали мурашки.
Гром внезапных рукоплесканий заставил ее перевести внимание на музыкантов. Раскланиваясь, Роберт поймал ее взгляд и еще раз озорно усмехнулся. Как мог он не видеть, что Уильям готов взять его за горло?
Она вышла из-за стола раньше, чем смолкли рукоплескания. В коридоре сразу за выходом из зала она нашла мирно беседующих и убирающих свои инструменты музыкантов.
— Прекрасное представление! — сказала она. — Повар накормит вас ужином на кухне.
Она схватила Роберта за руку, когда он попытался выйти вслед за другими. Когда он положил сверху свою руку, она выдернула свою.
— Ты усложняешь мое положение, — сказала она свистящим шепотом.
Роберт откинул голову и засмеялся.
— Большинству женщин нравится, когда я пою для них любовную песню. Ваша досада придала ей неотразимость.
— Тебе следует найти другой способ демонстрировать неотразимость, или мой новый муж убьет тебя! И как это тебя еще не убили?
— Обычно, когда я пою любовные песни, я не смотрю на замужних женщин, если присутствуют их мужья. — Он подмигнул. — Но сегодня я не смог сдержаться.
— Я устала от твоих шуток, Роберт.
Урезонивать его было бесполезно, и ей нужно было поговорить о деле. Она понизила голос:
— Скажи, какие у тебя новости?
Лицо его стало серьезным.
— Ожидается, что в течение недели французы высадятся на юго-западном побережье Уэльса, в Милфорд-Хейвене.
— Что! — Франция так давно обещала прийти на помощь Глендоверу, что Кэтрин уже не верила в это. — Сколько у них будет людей?
— Точно не знаю, но много. Может быть, двадцать пять тысяч.
Кэтрин так расстроилась, что Роберт, желая успокоить ее, положил руку ей на плечо.
— Судя по тому, что я слышал о Фицалане, вы можете быть уверены — он защитит замок Росс. Слава Богу, ваш муж теперь не этот мерзавец Рейберн.
— Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты доставлял мои донесения принцу. — С меньшей теплотой она добавила: — Ты знаешь размеры моей благодарности, потому что в полной мере воспользовался ею.
— Я не хотел ничего плохого.
На этот раз его улыбка была смущенной.
— Я знаю, — сказала она, касаясь его руки, лежавшей у нее на плече.
Она не сомневалась, при всех его шутках и заигрываниях он испытывает к ней настоящие дружеские чувства.
— Есть еще кое-что, — сказал он, снова понизив голос. — Французы придут не для того, чтобы просто помочь Глендоверу взять замки Южного Уэльса. Они намерены двинуться дальше — на Англию.
— Нет! — Кэтрин прижала руку к груди. — Они не посмеют!
— Посмотрим, — сказал Роберт, пожимая плечами. — Но люди шепчутся.
Шепчутся в постели, уж точно.
Взгляд Роберта сместился куда-то за ней. Она повернулась, встревоженная, что кто-то может помешать их разговору.
И испытала облегчение, увидев Уильяма. Когда она повернулась к Роберту, чтобы представить его, Роберт уже отошел и направлялся к двери.
— Я пошел ужинать, леди Фицалан! — крикнул он, прежде чем за ним закрылась дверь.
У Роберта был опыт поспешных исчезновений.
Уильям почти ослеп от ярости. Он позволил менестрелю уйти. Пока. Со сжатыми в кулаки руками он шагнул к жене и остановился, не доходя до нее, потому что боялся того, что мог бы сделать, если бы притронулся к ней.
— Он отец Джейми? — грозно спросил он. — Человек, в чью смерть ты хотела заставить меня поверить?
Она смотрела на него снизу вверх глазами невинными и синими, как барвинки. Он разрывался между желанием вытрясти из нее правду и взвыть от боли.
— Что? — спросила она, как если бы не слышала его. — Отец Джейми? Я тогда вообще не знала Роберта.
Ее ответ не успокоил его.
— Так отец Джейми был не единственным твоим любовником?
Ему казалось, что голова его взорвется от напряжения. Отчетливо выговаривая каждое слово, он сказал:
— Сколько их было, Кэтрин? Я хочу знать их имена.
Он видел, что теперь она испугалась, но держалась твердо.
— У меня не было любовников, за исключением того, о котором я рассказала, — произнесла она, глядя ему в глаза. — И это было только один раз.
Ему пришло в голову, что, будь у нее любовники, она не оказалась бы такой неопытной. Он искренне сомневался, что пришлось бы учить чему-то женщину, побывавшую в постели с менестрелем.
— Поклянись, — потребовал он. — Поклянись Богом, что не лежала с ним.
Она несколько успокоилась, словно нашла способ спастись. Она взялась за крестик на своей шее и сказала недрогнувшим голосом:
— Клянусь перед Богом и всем святым — я не лежала с ним.
Он не знал, чему верить. Пока бард пел, Уильям рисовал в своем воображении картину, как она и певец, обнаженные, сплетаются вместе. Сомнения окончательно развеялись, когда он увидел их, шепчущихся и касающихся друг друга в темном коридоре.
Но она поклялась перед Богом. Или Кэтрин говорила правду, или она не боится гнева Божьего.
— Если ты говоришь правду, — сказал он, — то почему ты шепталась с ним?
— Я…
— Теперь, когда ты знаешь, что мужчина может дать тебе наслаждение, ты хочешь попробовать с другим? Так? Признайся, ты хотела назначить ему свидание!
— Совсем нет! Роберт ведет себя так, чтобы подразнить меня. Это для него игра.