Отец ничего не рассказал ему о подобном оскорблении.
— Дай мне эту штуку, Шил, — попросил Алекс голосом, которым он обычно успокаивал лошадей. — Я понимаю, почему тебе хочется применить вилы лично к нему. Но Йен вообще будет ни на что не годен, если ты воткнешь их ему в сердце.
Когда Шилес в ответ метнула на него грозный взгляд, а потом всадила вилы в землю, Алекс поднял руки вверх и отступил.
— Теперь я понимаю, — тихо сказал он Йену, — девица все так же без ума от тебя.
Йен тоже решил попытать счастья. Когда он двинулся к Шилес, она выставила вилы ему навстречу.
— Даже не пытайся мне объяснять, в чем заключается долг мужчины. — От гнева ее глаза наполнились слезами. — Потому что правда состоит в том, что ты только изображаешь из себя мужчину.
Его терпению наступал конец. Как она смеет издеваться над ним?
— Защищать клан — это не игрушки.
— Настоящий мужчина не бросает семью, когда она нуждается в нем, — возразила Шилес. — А защита клана начинается с собственной семьи.
На этот раз Йена пронзила истина, заключенная в ее словах.
— Я останусь до того момента, когда получу весточку от Коннора, — сказал Йен и протянул руку к вилам. — Ступай в дом, Шилес. Я сделаю все сам.
Она грохнула вилы о стену так, что лошади испуганно заржали, а потом как ураган пронеслась мимо него.
В дверях Шилес остановилась, резко обернулась и бросила ему свое последнее слово.
— Пора повзрослеть, Йен Макдональд, потому что ты нужен своей семье.
Йен с Алексом отправились отмываться на залив. Это было лучше, чем нести грязь к матери на кухню и мыться там в лохани.
— Не думаю, что мы служим нашему клану тем, что чистим хлев, — весело сказал Алекс.
— Нам нельзя растрачивать наши таланты. Мы же воины! — Шутливость Алекса почему-то вдруг разозлила Йена. — Мы должны взяться за мечи, пробиться в замок и скинуть Хью со стены на прокорм рыбам.
— А тем временем Шилес будет чистить навоз вместо тебя? — Вскинув брови, Алекс едко усмехнулся. — У Черного Хью столько же прав быть вождем, сколько и у Коннора. Мы не можем просто взять и скинуть его в море, как бы нам этого ни хотелось.
— Но он захватил место вождя, его никто не выбирал. У него нет такого права, — настаивал Йен. — Это грубая ошибка. Он не созвал схода и не дождался возвращения Коннора.
— Я думаю, что Хью рассчитывал на печальное известие о смерти Коннора.
— Уговорить мужчин выступить против Хью, пока он занимает Данскейт, будет нелегко, — задумался Йен. — Нам нужно придумать какой-то ход, чтобы убедить их в том, что Коннор более приемлемый вождь.
— Что-то есть хочется. — Алекс кинул в него грязным полотенцем. — Наверное, время подошло.
— Кое-что из того, что отец рассказал про то сражение, показалось мне очень странным, — начал Йен, когда они пошли назад к дому.
— Что именно? — заинтересовался Алекс.
— По его словам, англичане неожиданно напали на него с тыла, — сказал Йен. — Ты ведь сражался рядом с ним и знаешь, что он замечает все, словно у него глаза на затылке. Как тогда англичанам удалось незаметно пробраться к нему в тыл?
Алекс сжал плечо Йена.
— В свое время твой отец был великим воином. Но он постарел.
— Да, это верно, — согласился Йен. Настроение упало, стоило ему вспомнить землистое лицо и седые волосы отца. — Теперь я здесь для того, чтобы защищать его тылы.
— Как ты себя чувствуешь сегодня, Пейтон?
Шилес поставила поднос на небольшой столик возле кровати.
— У меня нет ноги, как, по-твоему, я должен себя чувствовать? — ответил тот.
Она решила не помогать ему сесть на кровати, зная, что это наверняка разозлит его. Несмотря на то что у нее был полон рот хлопот, поставила стул рядом и сцепила руки на коленях.
— Почему ты такая молчаливая?
Пейтон искоса посмотрел на нее, отправляя в рот овсяную лепешку.
Шилес плотно сжала губы.
— Да, ладно, скажи. Ты сейчас такая злая, что у тебя волосы дыбом стоят.
— Твой сын просто идиот, — выпалила она.
И тут же пожалела об этом.
— О каком из моих сыновей-идиотов ты говоришь? — поинтересовался Пейтон.
— Я никогда не скажу ничего дурного про Нилла, ты это прекрасно знаешь, — сказала Шилес. — И перестань винить его за то, что он поступил с тобой так, как был должен.
— Значит, ты про Йена, да? — уточнил Пейтон.
— Отказываюсь понимать, почему тебя это так развеселило, — отрезала она.
Несмотря на собственную злость, Шилес с удовольствием отметила прежний блеск в его глазах.
— Что такого он успел натворить?
Она не стала говорить, что Йен не считает нужным признать ее или их брак — у нее была своя гордость! — поэтому завела речь о его последних проступках.
— Йен не хочет заниматься ни хлебом, ни домашним скотом. — Она скрестила руки на груди. — Сейчас за все должен отвечать Йен, и ему пора научиться этому.
— Йена растили воином, а не крестьянином. У него есть более важные задачи. — Пейтон сурово посмотрел на нее. — Я рассказал ему, как этот дьявол завладел замком Нок.
Шилес промолчала, понимая, что потеря ее замка — это незаживающая рана на гордости Пейтона, да и всего клана. В течение пяти лет ее отчим ждал удобного момента и дождался, когда после Флоддена Макдональды ослабели.
Поставив тарелку на поднос, Пейтон откинулся на подушки. По лицу разлилась бледность.
— Если тебе от этого станет легче, могу сказать, что теперь за моим отчимом будет охотиться привидение замка Нок. — Шилес подмигнула Пейтону. — Сомневаюсь, что Зеленая леди даст ему спокойно выспаться хоть одной ночью.
— Как жаль, что твое привидение не носит кинжала, — устало произнес он.
— Хочешь, я расскажу тебе, как оно предупредило меня, чтобы я бежала из замка в тот день?
— Да, девочка, расскажи.
Пейтон закрыл глаза и заснул, не успела она дойти до середины той старой истории. Ей было больно видеть, что великий человек может быть таким слабым.
Его руки, покоившиеся поверх одеяла, были отмечены шрамами, и у каждого из них имелась своя история. Шилес помнила, как ласково поддерживали ее эти руки в то утро, когда их с Йеном нашли спящими в лесу. Стараясь не разбудить старого вояку, Шилес взяла его за руку и подержала в своих руках.
Пейтону становилось лучше день ото дня. Скоро ей можно будет уйти из этого дома. Так будет лучше для Йена. И для всех.
Но она боялась, что, уйдя от них, ей постоянно, как Пейтону ноги, будет не хватать оставленной здесь части самой себя.