Ей придется раздобыть карту и выяснить, как добраться до Уэльса, минуя все главные шоссе. И придумать, как объяснить Шарлотте, почему они едут таким странным путем. И Дэвиду. Как, черт возьми, он сюда затесался? Возможно, Люк попросил его оказать любезность, и Дэвид согласился, потому что он из тех людей, которые готовы участвовать в любой затее, если из нее обещает выйти прикол. Ничего прикольного в затее с Уэльсом Джули не видит. Но все равно сказать она может только одно.

– Нам придется туда поехать, ведь так? – говорит она, вернувшись в Люкову комнату. – Это безумие.

– Знаю. Я сам боюсь. Но ты ведь присмотришь за мной, правда?

– Конечно, присмотрю. Просто я… – Джули пересекает комнату и садится на кровать, ссутулившись, упершись локтями в колени и обхватив руками голову.

Люк смотрит на нее.

– Что?

Она поднимает глаза и слабо улыбается.

– Ничего. Такое чувство, что все теперь по-другому.

– Будто нет пути назад?

– Да. Будто нет пути назад.

– У меня внутри как-то чудно, – говорит Люк.

Джули хочет сказать, что у нее внутри тоже как-то чудно, но не может.

– В смысле – чудно? – спрашивает она.

– Не знаю. Все так быстро случилось. Джул?

– Да?

– Почему ты согласилась?

– В смысле?

– Я думал, ты скажешь, что это безумие и мы не можем поехать.

Джули пожимает плечами.

– Сегодня все кажется другим. И в любом случае, мы должны поехать. Этот парень – единственный человек, сказавший, что может тебе помочь. И я обещала, что если мы когда-нибудь найдем способ тебя вылечить, то я сделаю все, чтобы это случилось.

Единственная проблема в том, что в последний раз, когда Джули покидала Эссекс – а было это семь лет назад, – она приползла домой в слезах. И еще одна проблема: что такого знает этот парень Вэй, чего не знает ни один доктор в мире? Джули верит в знахарей не больше, чем в привидения и магию. И с чего бы ей верить? Но Люк хочет выйти наружу и хочет попробовать вылечиться, и Джули как минимум присмотрит за ним, если решит его сопровождать. Она не может высказать вслух, как на самом деле относится к знахарству. Если она это выскажет, то не сможет поехать с Люком, а если она с ним не поедет, то очень похоже, что он просто возьмет и поедет без нее, с Шарлоттой и Дэвидом. И в конце концов, может быть, Джули и Люку пора уже покинуть Уинди-Клоуз, пусть даже всего на пару дней. И может быть, этому знахарю вправду известно что-то, чего не знают другие. И может быть, какая-то маленькая частичка Джули все еще верит, что, если стараться изо всех сил, можно справиться с чем угодно.

Глава 27

Слышится утробный гул, а потом такой звук, будто что-то падает с неба. Словно сбитый самолет.

Около восьми утра. Шум становится все невыносимее, дом вибрирует. Джули выпрыгивает из кровати, вспоминая репортажи в новостях – свидетельства очевидцев, видевших, как самолеты падали на их приусадебный участок или на поле рядом, рассказы людей, которые, придя домой, обнаруживали, что крыша проломлена крылом или кабиной, и божились, что пачка сигарет, за которой они выходили, спасла им жизнь. Джули ненавидит гул самолетов, пролетающих над головой, – ей всякий раз кажется, что они падают, даже если они просто летят, – но этот самолет вроде падает на самом деле.

Эти мысли заняли всего пару секунд, Джули уже выскочила на улицу. Она всегда так делает, стоит ей услышать громкий шум в небе. Логика такая: тебя не может насмерть раздавить в доме, если в доме тебя нет. Кроме того, появляется шанс увидеть, что шумит и куда оно падает, – увидеть и побежать в противоположном направлении. Это ее метод борьбы с летающими объектами: сохраняй спокойствие, выйди на улицу. Все довольно просто. Сложнее всего метод борьбы с грозами: сохраняй спокойствие, надень туфли с резиновыми подошвами, закрой окна, сними все металлические украшения, отключи электроприборы, не прикасайся к воде, не выходи на улицу и, если есть возможность, спрячься в шкафу. «Сохраняй спокойствие» – самый важный пункт; спокойствие нужно, чтобы не растеряться в этих ситуациях.

Дрожа всем телом, она смотрит в небо. Это вовсе не самолет. Огромный военного типа вертолет завис почти над самым домом. Он так грохочет, что закричи сейчас Джули, и она бы себя не услышала. У нее болят уши, она устала, и от вибрации голова идет кругом. А эта махина все еще может упасть.

– Проваливай, – шепчет Джули. – Сегодня я такого не вынесу. Проваливай на фиг.

Минут через пять вертолет отчаливает и летит над шоссе А-12 в сторону Челмсфорда. Но Джули по-прежнему слышит гул, и вполне возможно, что вертолет двинет назад и упадет – или как минимум провизжит над головой, будто падает. Она остается на месте, обливаясь потом, стараясь не думать о том, как колотится сердце.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Шантель.

Джули не заметила, как та подошла.

– Что? Э-э. Смотрю, не идет ли почтальон, – врет Джули.

– Зачем?

– Я жду посылку.

– О. С тобой все в порядке?

– Да, конечно.

– Это правда, что тебе нужен автофургон?

– А?

– Чтоб поехать в Уэльс. Шарлотта сказала…

Джули становится дурно.

– Поговорим попозже, ладно? – бормочет она. – Мне как-то не совсем…

Она заскакивает в дом и влетает в туалет на первом этаже, судорожно глотая воздух, умоляя свое тело справиться с тошнотой. Джули не тошнило уже лет десять. Она сидит на такой диете, что вырвать ее, по идее, никак не может: никаких пищевых отравлений, никаких бактерий, никаких микробов. Джули вспоминает свой метод борьбы с тошнотой: сохраняй спокойствие, думай о чем-нибудь чистом, дыши ровно, пусти воду из кранов. Она думает о водопадах, зеленых лугах и кубиках льда и пускает воду в ванну. Через несколько минут тошнота проходит, но Джули по-прежнему обливается потом, сердце бьется все так же бешено, а дыхание все еще судорожное и поверхностное. Ну и дерьмовое же выдалось утро. Вдобавок ночью она почти не спала – переволновалась из-за предстоящей поездки. Ей срочно нужна чашка чая.

Ее папа на кухне читает «Гардиан».

– Что с тобой такое? – спрашивает он. – Чего ты носишься как угорелая?

– Я просто… Неважно.

Джули хватается за края раковины и стоит так, пока не выравнивается дыхание. Потом ставит чайник, старательно избегая смотреть на отца.

– Ты выглядишь как девица из героиновой брошюры, – говорит он.

Героиновую брошюру (и другие на близкие темы) выпускают под руководством отца Джули студенты, изучающие искусство в колледже. Их знания о лекарствах групп В и С, полупрофессиональное владение приемами фотомонтажа (отец возражает против компьютеров – говорит, корпорации используют их, чтобы подчинить себе мир) и извращенное, но восторженное отношение к аэрографу в сочетании породили то, чего и следовало ожидать: якобы антинаркотические брошюры с отчетливым пронаркотическим подтекстом, отпечатанные на бумаге, толщина которой в аккурат подходит для сворачивания «штакетин».