Мятежное вече показало князю, что не всех еще искоренил.
28
Купцов было десятеро без одного. Поснимав шапки, они обступили Святополка Изяславича, грызшего лесные орехи, и уныло жаловались:
– Чернец из Феодосьевых пещер, по имени Прохор, по прозванию Лебедник, причиняет нам многий ущерб.
– Отнимает у нас наше имение, нажитое правым трудом.
– Обнищали мы и в скудость впали, князь, от этого беззаконника, чернеца Прохора.
Поглядев на широкие чрева купцов, на лоснящиеся щеки и плюнув скорлупкой, князь поинтересовался:
– Каким это дивом приключилась с вами скудость от неведомого чернеца?
– Тот злопакостный Прохор перешибает нам соляную торговлю.
– Всем, которые приходят к нему, он дает соль безотказно. Уже вся чернь о нем знает и в монастырь за солью бегает.
– Отчего это? – Святополк поперхнулся орехом. – Неужто монах торгует солью по меньшей цене?
– Он дает соль задаром и обильно, князь. Сколько кто просит мер, столько и дает.
– А мы из-за этого в жестокую печаль поверглись, потому как чернец лишает нас законного дохода.
– На торгах теперь никто соли не берет. Прежде две меры соли на куну брали, а теперь за ту же цену и десяти мер никому не нужно. Сущее разорение, князь!
– Куна за две меры? – подивился Святополк. – Неужто такая дороговизна?
– Что ты, князь, разве это дорого? – дружно возразили купцы. – Соль нынче дороже серебра.
– Найди, князь, управу на чернеца. А мы, когда свое получим, у тебя в долгу не останемся.
– Если же не обуздать его, то и тебе, князь, убыток причинится. Соляного мыта не досчитаешься.
– Ладно, ладно, не ропщите, купецкие люди, – забыв про орехи, Святополк быстро крутил на пальце колечки бороды, что свидетельствовало о важном раздумье. – Помогу вам в вашей беде.
– А что сделаешь, князь? – полюбопытствовали торговцы, повеселев.
– Ради вас пограблю чернеца. Отниму у него всю соль и нечего ему будет раздавать.
Просители переглянулись.
– А как распорядишься той солью, князь? – выпытывали они, беспокоясь за свой барыш.
– Вот это уже не ваше дело, купцы, – хрустнул Святополк орехом. – Мое слово вы услышали – грядите с миром.
Жалобщики удалились, а князь призвал к себе иных из думных бояр. Спросил, по какой цене продавать соль, которую он отнимет у монастыря. Бояре обдумали вопрос и решили:
– По высокой, князь, но не выше, чем на торжищах. А лучше перебить купцам цену. У них куна за две меры, а ты продавай за куну две меры и еще половину.
– Мудро, – согласился Святополк.
Тотчас в монастырь отправились два десятка отроков из младшей дружины и дворские холопы на трех телегах.
Печерская обитель, которой Святополк Изяславич вернул наконец игумена, подвохов от князя не ждала. Потому обоз впустили беспрепятственно, хотя и удивились пустым телегам. Когда десятник попросил показать путь к келье Прохора Лебедника, некоторые из чернецов зашептались в недоуменьи:
– Прослышали, что Прохор соль раздает.
– Разве у князя тоже недостача в соли? И серебра мало, чтобы купить на торжище?
– Святополку серебра всегда мало, – повздыхали.
Чернец, которого десятнику указали как Прохора, смиренно выслушал пожелание посмотреть на его соль. Вокруг кельи Лебедника топталось множество градских людей и сельских смердов в лаптях, баб и даже мальцов. У всех в руках были пустые кожаные мешки. На дружинников они взирали неприветливо и с тревогой.
Так же молча Лебедник привел десятника на задворки кельи и рукой махнул на бочку, доверху полную соли.
– Это все?
– У меня есть только эта старая бочка, – отозвался чернец, – да и та взята у келаря. А амбаров для хранения добра у меня нет.
– Как же говорят, что ты эту соль раздаешь всему Киеву? – не верил десятник. – Твоей бочки на два дома едва хватит. Не то что на улицу. Показывай, где еще держишь соль!
– Из этой бочки черпаю кому сколько нужно, – упорствовал монах. – Господь так устроил – чем больше черпаю, тем больше ее становится. Не знаю, чего ты хочешь от меня, служивый.
– Хочу по воле князя забрать у тебя всю соль.
Десятник велел отрокам звать холопов и грузить соль в телеги. Ждавшие своего череда простолюдины заволновались, загомонили.
– Цыц! – прикрикнул на них десятник.
– Пошто хочешь взять силой, – не выказав беспокойства, спросил Прохор, – то, что даю людям даром?
Кметь сунул ему под нос здоровенный кулак.
– Порассуждай еще, ветошь драная.
Прохор отступил и тихо ушел в келью. Холопы под злое гудение черни ведрами ополовинили бочку, ссыпали соль на телегу. На вторую с натугой взгромоздили саму бочку. Третья телега оказалась лишней.
– Горькой будет князю эта соль, – сказал кто-то из чернецов, укоризненно провожавших отроков с обозом за монастырские ворота.
– Если утаили хоть сколько, – крикнул на прощанье десятник, – вернемся и разорим все амбары!
Простолюдины со стонами и жалобами рвались в келью Прохора.
– Отче, отче! Нет ли у тебя еще соли?! Погибнем без нее, отче!
– Разве с пустым руками нас отпустишь?
Какая-то баба села прямо в пыль на земле и завыла:
– Ой-ёй! Проклят буди, кто ограбил чернеца!..
Лебедник вышел из кельи.
– Не реви, баба, – строго внушил он ей, – и не кляни ни князя, ни людей его. Не слышали вы разве слова Господни? – обратился он ко всем. – Не злословь начальствующего в народе твоем! Так сказано в святом Писании. А вы что думаете – мятежом себе правду и имение добыть?
– Писанием чрева не насытишь, блаженный отче, – сумрачно отозвалось простонародье.
– Зато Господь вас насытит. Ступайте с Богом, милые, – смягчился монах и предрек: – Через три дня с княжьего двора выбросят эту соль. А вы тогда пойдите и разберите ее.
Вскоре как обоз с солью прогрохотал по брусчатой мостовой Бабина торга, княжий тиун доложил Святополку Изяславичу о прибытии добра. Спросил также, как поступить с ним. Князь, отложив дела и взяв наличных советных мужей, пошел осмотреть товар.
Холопы скинули с груза на первой телеге покрывавшую холстину. Взорам открылась гора грязно-серого цвета, вовсе на соль не похожая. Походив вокруг телеги, князь промолвил:
– Это что ж такое? – сквозь задумчивость в его вопросе пробивался нарождающийся гнев.
Десятник, отбиравший соль у монаха, в недоумии тер затылок.