Мисс Норман явно интересовали два других короля — трефовый и пиковый. Она перенесла их в середину расклада. Карты сами по себе задергались, им было там неуютно.
— Лежать! — прикрикнула мисс Норман на королей, будто на расшалившихся щенков. Короли замерли. Мисс Норман стала водить над ними рукой с растопыренными пальцами. Трефовый король пополз влево, пиковый завертелся на месте. Гадалка удовлетворенно кивнула и сказала: — Теперь не оборачивайтесь… Протяните руку, у вас за спиной ваза с фруктами… Не оборачивайтесь, я же сказала! Возьмите первый, какой попадется, и дайте мне.
Луиза и вправду не обернулась, но просьбу гадалки выполнила — передала ей крупный, красноватый апельсин. Гадалка положила его между королями, апельсин задрожал, повернулся еще раз и очень быстро пришел в бешеное вращение. Длилось оно довольно долго, апельсин менял цвет, от него понемногу шел дым. Луиза размышляла, что ж такое на вкус — печеный апельсин. Апельсин, однако, скоро унялся, вращение прекратил, — Луиза, боясь надевать при гадалке контактные линзы, плохо видела, за линзы ее уже не раз ругали, — мол, отвлекает, — но и она могла сейчас понять, что предмет на столе — никакой не апельсин. Гадалка взяла его в руки. Это был миниатюрный глобус.
Мисс Норман несколько раз перебросила глобус-апельсин с ладони на ладонь, — может быть, он и вправду был горячим. Потом достала фруктовый ножичек и отсекла ему верхушку. Внутри это был все-таки апельсин, но гадалку интересовала наружная сторона. Карты на столе переместились сами по себе: трефовый король уполз в сторону, как явно лишний, а пиковый, ковыляя с угла на угол, переместился под червонного и там замер, будто по струнке. Гадалка надела очки: глобус был маловат и для нее.
— Сорок четвертая параллель северной широты… — пробормотала она. — Вы из Генуи?
— И я, и Колумб, — привычно отшутилась Луиза.
— Да, очень, очень верно. Кто вас надоумил приехать ко мне?
Луиза с трудом вспомнила имя специалиста по темной воде в тумане.
— Да, старик плох, очень плох, если сам не видит. Что ж, ему теперь впору погоду предсказывать, а не всерьез работать. Ясно же обозначено: сорок четвертая параллель, первый и второй двенадцатые дома пустые… Вы что, и вправду категорически против замужества?
— Я… — Луиза покраснела не меньше, чем в тот первый раз, в лоджии у прабабушки. — Я не хочу замуж за того, кто этого требует!
— А не надо, не надо. Но получается так, что выбор остается все-таки за вами, это сделать можно, а замуж, дорогая, пойти придется.
— Выбор? — задохнулась Луиза.
— Да вот он, ваш выбор! — гадалка постучала по какому-то месту на апельсине. — Придется вам, дорогая, отправиться в Портленд, а дальше добираться как сумеете, там близко.
— Я же в Портленде!
Мисс Норман посмотрела на Луизу как на полную дуру.
— В Портленд! Штат Орегон! Оттуда — рукой подать до Уилламетской долины, ближе к Каскадным горам. Там живет главный предсказатель НАТО.
Луиза из красной стала белой: тетка Александра боролась как за полный роспуск НАТО, так — одновременно — и за немедленную передачу руководства этой организации женщинам.
— А… А как я к нему попаду?
— Ваше дело. Мистер ван Леннеп вообще-то континентальный европеец, но гражданин Соединенных Штатов. Существует мнение, что он — самый сильный предсказатель мира, хотя на этот предмет есть и иные точки зрения. С вас пятьдесят фунтов, дорогая. Мне не хотелось бы брать ни пенса, но, — гадалка ткнула во что-то на столе, — если я не истрачу эти деньги на Лакса, как он того потребовал, вы же слышали, то гадание, боюсь, не сбудется.
Деньги у Луизы были, хотя не много. Она расплатилась с гадалкой и на той же ветхой «тойоте» вернулась в Лондон, где без большого нажима выпросила у мисс Романовой командировку: для установления дружеских и деловых контактов с готовыми к борьбе итальянскими женщинами Америки. Вскоре в сумочке Луизы лежал билет экономическим классом до Сан-Франциско, потому что прямого рейса в Орегон не нашлось. Виза у нее была давно, такие вещи мисс Романова обеспечивала сотрудницам заблаговременно, но денег отсчитали Луизе в обрез, не по жадности, а потому, что в романовской казне вообще после явления из России бестактной родственницы поубавилось: Софьины интриги оказались вредны для престижа доброхотных давателей, они боялись давать деньги и тем, кто боролся против Романовых, и еще больше — тем, кто за них, а еще больше — просто Романовым. Тетка же, как назло, не желала отречься от своей фамилии. И вот теперь, со скудными командировочными, предстояло еще добираться из Сан-Франциско в Портленд. А потом еще рыскать в долине. Но терять отчаявшейся Луизе было решительно нечего.
На то, чтобы добраться до Портленда-в-Орегоне, у Луизы ушло меньше суток; летела она в основном с востока на запад, поэтому, за счет разницы в часовых поясах, на берегу Тихого океана оказалась она ранним утром. Карта утверждала, что Портленд и Генуя стоят почти на одной широте, и это спасет Луизу, но по климату как-то в это не верилось. Взятая напрокат машина — тоже «тойота», но получше «романовской» — везла ее куда-то в Уилламетскую долину, в края, заросшие хвойными лесами, где на нижних лугах полно было дебелых фермерш и коров. Направление Луиза находила каким-то девятым чувством, но оно, чувство, ведь и врать могло. Луиза выбирала из полупроселочных дорог наиболее юго-восточную и ехала в наименее обжитую часть Орегона; хоть ей, по ее положению, и не очень-то хотелось разглядывать природу всякую, но монументальная красота пребывающих в расцвете лета Каскадных гор невольно захватывала. Америка в натуре оказывалась много приятней, чем она же на экране. Это была какая-то незнакомая Америка, не прерии, не небоскребы, а напротив — хвойные леса, пшеничные поля, горы, и все коровы, коровы, коровы. Людей попадалось мало. Луиза, не стесняясь никого, вставила в глаза контактные линзы и блаженно отдыхала от железа на чреслах. Сама цель путешествия почти ускользала от ее сознания, — она вела машину туда, куда приказывало сердце.
Сердце, похоже, знало, что делало. Свернув очередной раз, Луиза наткнулась на полицейский пост, решительно не желавший пропускать ее дальше. Улыбки не подействовали, портреты президента Франклина, вложенные в водительские права, тоже. Луиза развернулась и отбыла назад, но на Кампо-Санто дети сперва научаются по кривой сматываться от полицейских, а только потом — говорить. Вот она этот пост по бездорожью и объехала, и второй тоже. На пятом пришлось бросить машину, объезда не было здесь просто никакого, зато над живописной котловиной маячила выразительная серая стена. Должно же НАТО охранять своего главного гадальщика?
Предиктор Геррит ван Леннеп еще с утра набросил колпачки на все устройства связи и подслушивания, так он делал всегда, когда хотел немного побыть человеком «просто так». Он действительно видел и знал будущее, от этого его жизнь была нестерпимо скучна и совсем лишена неожиданностей. Впрочем, не совсем. Неожиданности он организовывал для себя сам, чтоб не помереть со скуки. Собственное будущее, как и всякий предиктор, он видел хуже, чем чье бы то ни было. Это вранье все, что предиктор видит тысячи вариантов будущего и выбирает из них наиболее вероятные, поэтому почти никогда не ошибается. Нет. Если брать жизнь одного человека, то в любой ее миг будущее для него существует всего в двух-трех вариантах, а чаще — вовсе в одном. Если, понятно, не вмешаться, но предикторы редко вмешиваются — ибо незачем. Ван Леннепу, впрочем, изредка было зачем: без этого он мог и удавиться ненароком, и про такое свое возможное будущее давно знал. И его полагалось предотвратить.