– Приз – Божество? – медленно выговорил Кубик. Губы плохо слушались. В голове звенело.
– Нет, парень, приз – это я. Я решаю, увидишь ты Божество или нет.
– От чего же это зависит?
– От того, что ты мне расскажешь. Меня очень интересует, знаешь ли ты то, чего не знаю я.
– А если я не захочу ничего рассказывать? – морщась от боли, поинтересовался Кубик.
– Обязательно захочешь. Посидишь здесь дня два-три в одиночестве, без еды и воды, и непременно захочешь облегчить душу. Но зачем тебе мучиться? Лично меня это только огорчит. Гости, вроде тебя, здесь бывают нечасто. А я, как ты заметил, жду вас. Постоянно жду. С нетерпением, можно сказать. Хотя, признаться, ты застал меня врасплох. Откровенно говоря, за пятнадцать лет ты всего лишь второй. И между вами двумя – почти десять лет. Для меня это прискорбный факт. – Посланец придал лицу выражение, соответствующее прискорбности факта.
– Кто это был, до меня? – Кубик проявил любопытство.
– Храбрый дурак. Много шума из ничего. Драчливый, как помойный кот. Пришлось долго вразумлять. Но отдыхать в этой комнатке он не захотел. Правда, ничего интересного рассказать он мне так и не смог. Пустобрех оказался.
– И что вы с ним сделали?
– Исполнил его просьбу – познакомил с Божеством. Что мне еще оставалось? Он был очень настойчив. На свою голову. Почему-то встреча с Божеством его сильно расстроила. До такой степени расстроила, что он попросту умер.
– Просто умер? – попытавшись усмехнуться, переспросил Кубик.
– Представь себе. Но сейчас речь не о нем. О тебе, парень. И теперь я хочу узнать, что тебе известно.
– О чем? – Кубик сделал невинные глаза.
– Не прикидывайся дурочкой, – посоветовал посланец. – Ты следил за мной. Ты пришел сюда с пушкой. Ползал вокруг дома, как индеец на тропе войны. Машину спрятал где-то в лесу. И ты думаешь, я поверю, что ты просто играл в разведчика? Нет, ты пришел сюда с конкретными намерениями. Не в гости чай пить. Ты пришел убить Божество.
– Предположим, – внутренне дрогнув, с деланным равнодушием сказал Кубик. – И что?
– Полагаю, ты знаешь, как это сделать? – заглядывая в дуло пистолета, спокойно спросил посланец.
Кубик промолчал. Он не знал, как сделать это без оружия.
– Я ведь не из любопытства спрашиваю, – продолжал толстяк. – Когда-то я тоже пытался это сделать. Но у меня ничего не вышло. Тогда он еще не был Божеством. И уже тогда его нельзя было убить. На что же ты, парень, рассчитывал, когда шел сюда? Чтобы пытаться убить Божество, нужно либо быть идиотом, либо… знать секрет. Хотя, конечно, одно другому не мешает. И идиот может знать секрет. Или идиота могут использовать… другие, знающие секрет.
– Меня никто не использует, – уязвленно сказал Кубик. – Нет никаких других.
– Это означает, что тебе о них неизвестно. Но ничего не доказывает. Хорошо, пойдем иначе. Что ты знаешь о Божестве?
– Что его нужно уничтожить.
– Смело. – Толстяк кивнул. – Но не более того. И это все?
– Это главное.
– Согласен. При каких обстоятельствах тебе в голову пришла эта идея?
Кубик задумался, отвечать ли на этот вопрос.
– Я нашел старые документы, – сказал он, решив, что ничего не проиграет. Доступ к этим документам и без того потерян. – Информатории давних реалов. Мне кажется, вы тоже нашли их. Дверь была взломана.
Толстяк посмотрел на него удивленно.
– Ты ходил туда, куда вам ходить запрещено? Ты растешь в моих глазах, парень. Однако получается, что я дважды навел тебя на след. Сначала на архив, потом на этот дом.
– Трижды, – возразил Кубик. – Сначала я увидел следы на эскалаторе. Там много пыли, потому что никогда не убирают.
– Для бездельника, просиживающего штаны в вашем вонючем Центре, ты чересчур востроглаз и скор на выводы. Скажи-ка мне вот что, Шерлок Холмс. – Толстяк спрятал пистолет. – Не создалось ли у тебя ощущение – в процессе твоих дедукций, – что существует нечто, помимо Божества? Некто сильнее его?
– Ортодоксия ирчей говорит, что закон и сила – в природе, – с готовностью выложил Кубик основной догмат.
– Срать я хотел на вашу ортодоксию. Так да или нет?
– А у вас? – Кубик внимательно и с беспокойством смотрел на посланца. Какой еще некто?
– Вопросы задаю я. Твое дело отвечать. Или я сейчас ухожу, а ты остаешься размышлять. Так как?
– Нет. Не создалось, – нервно ответил Кубик.
– Жаль. Очень жаль, – задумчиво сказал толстяк. – Ты собирался убить Божество из пушки. Честно скажу тебе – глупая затея. Теперь мне ясно, что ты такой же храбрый придурок, как и тот, который был до тебя. И ты и он думали, что Божество можно одолеть своими силами. Мне жаль тебя, парень. Правда.
Он встал и задвинул стул в угол.
– Ладно. Посиди пока тут.
Кубик крикнул ему в спину:
– Мне тоже жаль вас.
Толстяк быстро повернулся к нему. Они посмотрели друг другу в глаза и все поняли без слов. Раб, бессильно ненавидящий хозяина, и безоружный пленник раба. Слова были лишними, но толстяк все же произнес их:
– Хочешь, прострелю тебе колено? Поверь на слово, это очень больно.
– Я хочу увидеть его, – упрямо сказал Кубик.
– Ты увидишь его, – заверил толстяк, вышел и запер дверь.
Кубик знал, что рассчитывать не на что. Но не это было главным. Пусть у него ничего не получится. Главное – он не первый. И, надо думать, не последний. Может быть, следующий придет сюда опять через десять лет. Или через неделю. Кое-что он, Кубик, еще может сделать.
Держа хэнди у разбитых в кровь губ, он надиктовывал сообщение – все, что знал о Божестве, – которое отправится по нескольким электронным адресам клана с пометкой «срочно и первостепенно». В виртуальный секретариат президент-генерала Дива, в почтовые карманы отделов информационной поддержки, статистического контроля и учета, сетевого мониторинга. Если б знал коды доступа срочной личной связи, отправил бы и каждому члену клана, но коды знал только электронный секретарь первого лица клана. По обычной же связи Кубик общался только с Рафом. Не раздумывая, он послал сообщение и ему. Минуту колебался, не оповестить ли горлов. Но потом вспомнил тех двоих, что утром прикрывали пальбой посланца Божества, и похоронил эту мысль. Ортодоксия горлов предписывает им бояться Божества, приносить ему жертвы и ждать от него милостей. Более ничего.
Правда, существовала опасность, что ирчи, узрев Божество, тоже начнут бояться его, приносить жертвы и ждать милостей. Но других вариантов у Кубика в его положении не было.
Он посмотрел на время. Толстяк отсутствовал уже почти два часа. Кубик попытался лечь и заснуть. Жесткая кроватная арматура тут же впилась в тело и принялась мучить его. Кубик снова сел и сразу услышал шаги за дверью. Лязг, скрип петель.