Утром толстяк разбудил его, дал на сборы десять минут и выставил вон.
Кубик думал, что ему снова придется пробираться по лесу к оставленной машине. Но посланец, все такой же угрюмо-пришибленный, привел его на крышу дома. Кубик узнал свою «тарелку».
Толстяк отстранил его и влез в нее первым.
– Должок остался, – объяснил он Кубику, вскрывая панель интеллект-платы.
– Что вы де… – возмущенно проговорила машина.
Ее оборвали выстрелы. Один, второй, третий. Псевдоличность Фаина, она же Борис, умерла. Посланец спрятал пистолет и вылез из машины.
– Теперь все. Можешь проваливать. – И предупредил напоследок: – В городе неладно. Странное творится. Поосторожней там, парень.
Кубик захлопнул дверцу.
Это неладное он почувствовал еще в воздухе над городом. После ночи Перемены прошло двое суток, а пожары продолжались. Огонь и дым гуляли по многим кварталам. Город выглядел запустевшим, разоренным, вымершим. Одинокие фигурки людей жались в тень домов, прятались среди развалин.
Декорации реала не поменялись. Очевидно, перемены происходили с людьми.
Кубик посадил «тарелку» в центре города. Огня там почти не было, но по улицам стелился дым. Под его завесой что-то творилось. Метались серые фигурки, сцеплялись друг с дружкой, бегали толпою. Слышались неразборчивые вопли. Кубик вытащил из гнезда в панели управления магнитный ключ, вышел из машины, заблокировал двери и не торопясь пошел изучать местные нравы.
Нравы ему не понравились сразу. По пути попалось два трупа – отдыхали от жизни прямо посреди улицы, почти рядышком. Потом мимо пробежал, не разбирая дороги, какой-то психованный крикун.
– Ла-ла-ла-ла ла-ла-ла ла-ла! – монотонно орал он. Похоже, это была песня. Очень отдаленно.
Когда песня затихла за поворотом, почти перед носом у Кубика просвистел увесистый булыжник. Он отпрянул, обернулся и вовремя увидел второй камень, летящий ему в голову. Еле успел увернуться. Из подворотни на противоположной стороне улицы показалась рука и снова метнула в него снаряд. Разозлившись, Кубик бросился туда, подбежал к углу, за которым прятался снайпер. Там уже никого не было. Только топот убегающих ног вдали.
Ему стало не по себе. Очень не хотелось связывать все это с новым сценарием. До сих пор ни один сим по пути не встретился. Может быть, массовый побег из психлечебницы? Или не побег. Лечебницы тоже обслуживались симами. А у них, видите ли, бунт.
Азартный гвалт прервал его размышления. Он свернул на поперечную улицу и увидел кучу-малу. Человек десять копошились в ней, воодушевленно мутузя друг дружку. Вокруг кучи стояли зрители. Выражения лиц у них были как у маленьких помоечных детей, зачарованно и с восторгом следящих за схваткой драчливых котов. Один даже засунул палец в рот. Другой достал из штанов свой мужской агрегат и с серьезным видом начал поливать дерущихся.
Кубик хотел было спросить, но махнул рукой и отвернулся. Сообразил, что они и сами не знают, что происходит.
И вдруг он увидел сима. Тот стоял неподалеку и с улыбкой смотрел на него. Почему он понял, что это сим, Кубик не мог бы сказать. Внешне они вообще ничем не отличались от людей. Распознать сима можно было только по его занятиям или просто наблюдая за ним какое-то время. Не пройдет и пяти минут, как сим непременно выдаст себя каким-нибудь придурковатым действием. Еще можно отличить по движениям. Симы не умеют двигаться быстро и не делают никаких жестов. Идиот и тормоз – универсальный портрет сима. Ну и боль – они ее не чувствуют.
Этот же сим просто стоял и смотрел. Разве что улыбался по-идиотски. Но… тут всех уже можно было смело классифицировать как клинических идиотов. Теперь он не сомневался – это сценарий. За двое суток проклятые симы превратили город в большую психушку. И сами стали надзирателями.
Не переставая радостно скалиться, сим направился к нему в обход кучи-малы. Двигался не спеша, уверенно. Скотина безмозглая. Кубик развернулся и бросился бежать. Черт его знает, как эта новая разновидность действует, и лучше держаться от них подальше.
Добежав до машины, он обнаружил, что к его «тарелке» проявлен немалый интерес. Дверца была помята и искорежена, по лобовому стеклу расползлась паутина трещин. На крыше стоял парень и дубасил по ней железным прутом.
– Эй! Это моя машина. А ну слазь, придурок, – сказал Кубик и для пущей внятности показал рукой.
Придурок посмотрел на него равнодушно и продолжил свое увлекательное занятие.
– Ладно, играйся, малыш, – недобрым голосом разрешил Кубик.
Не выпуская из вида рук парня – чтобы не огрел по голове невзначай, – он разблокировал дверцу, влез в машину и поднял ее на метр в воздух. Легко качнул из стороны в сторону. С испуганным воплем идиот полетел на землю.
С городом все было ясно. Заразу уже не остановить. Кубик полетел на работу. Раффл сказал, что клан ирчей собирается пересидеть опасное время в Центре, не высовываясь на улицу. Может быть, им это действительно удастся…
А что потом?!
И будет ли оно теперь вообще – это «потом»?…
Заходя на посадку над крышей здания Центра, он думал о том, получили ли здесь его сообщения, отправленные в спешке и тревоге из подвала жилища Божества. Тогда, в заточении, он не сомневался в действенности своего послания – потому что это была последняя его надежда, – но сейчас затея стала выглядеть очень бледно. Едва ли не глупой и бессмысленной. Наверняка они решили, что он свихнулся, удрал и развлекается дурацкими посланиями. Или того хуже – стал агентом горлов, распространяющим вражескую пропаганду.
Поэтому он не очень удивился, когда корпус его машины прошила автоматная очередь. Стреляли с крыши. Кубик резко поднял «тарелку» на высоту и заглянул вниз. Между машинами на стоянке прятались несколько человек. Они явно не хотели позволить ему высадиться. Кубик попытался настроить экран на нижний обзор. Экран зашипел и выдал сообщение: «Поврежден визор нижнего наблюдения». Но и без него ситуация была понятна: Кубик успел заметить лица стрелявших. На них был написан животный страх.
Значит, пока что им действительно удавалось отсидеться за стенами Центра. Но они чуяли опасность. Уже знали, что их сценарий пошел наперекосяк и происходит нечто пострашнее, чем просто война или бунт рабов. То есть, вероятнее всего, кое-кого из них симы все-таки оприходовали, заставив выставить охрану на крыше.
Кубик решил попробовать нижний вход. Опустил машину на улице. Несколько минут изучал обстановку, не вылезая. Ни людей, ни симов видно не было. Высокие двери портала здания заперты. Впрочем, они всегда заперты. Посторонним вход запрещен.
Он выпрыгнул из машины, быстро взлетел по ступеням и нажал кнопку коммуникатора.
– Пошел вон! – рявкнул, ожив, динамик. Голос был человеческий, а не компьютерный, как обычно.
– Разуй глаза, придурок, – гневно заорал в ответ Кубик. – Я свой!