Позже, получив долгожданный положительный вердикт в «Мурфилдсе», Дункан, который ничего больше не слышал о Джин и сам не писал ей, и решительней пытаясь наладить свою жизнь, понял, что жалеет о том, что остался без работы. Тогда-то, но не по причине этого сожаления, а потому, что пришло время, он наконец написал Джерарду, просто сообщая свой адрес и приглашая где-нибудь посидеть за стаканом вина. Дункан перестал скитаться по гостиницам и снял маленькую квартирку в Челси, где жил чокнутым безымянным одиночкой. О том, что было сказано на той встрече, никто из них впоследствии не распространялся. Да, пожалуй, ничего особенного и не говорилось, но сама встреча была важной. Дункан в общих чертах описал Джерарду то, что произошло, опустив драму в башне. Согласно этому описанию, Дункан, постепенно поняв, что Джин влюблена в Краймонда и что они, вероятно, любовники, получил некое доказательство (он не пояснил, что это за доказательство, а Джерард не спрашивал) того, что они действительно стали любовниками, и вскоре после этого Джин заявила ему, что намерена оставить его. С тех пор, кроме письма с подтверждением, что она живет с Краймондом и не собирается возвращаться, от нее не было никаких известий. Естественно, Джерарду хотелось бы узнать побольше подробностей, но он, естественно, не настаивал. Встреча была важной и для Дункана, потому что он получил возможность проверить, не воспринимается ли поврежденный глаз как значимое свидетельство. На самом деле Джерард не заметил, что с глазом что-то не так, и только тогда обратил на него внимание, когда Дункан сказал о «проблеме с глазом». Они малость напились и вспомнили, хотя и молча, время, когда, после гибели Синклера, были любовниками. Джерард, вслух не высказывая сожаления о поспешной отставке Дункана, в которой не видел необходимости, затронул вопрос работы. Что теперь? Преподавание? Нет. Политика? Ни в коем случае. Тогда почему не служба в аппарате правительства? Дункан, заявив, что он «конченый человек», что «способен лишь стоять в очереди за пособием по безработице» и прочее в том же духе, согласился, что идея неплоха, переходы с дипломатического поприща в Уайтхолле случались и, хотя он так резко «обрубил концы», возможно, еще не все потеряно. Вскоре после этого его приняли на службу, не в тот департамент, который бы он предпочел, но на очень даже обещающий и интересный пост.
Драка в башне случилась в июне. Устроившись на новую работу, Дункан написал Джин, что любит ее и надеется на ее возвращение. Это было в августе. Ответа он не получил. От Доминика Моранти продолжали время от времени приходить письма, сообщающие, что Джин и Краймонд по-прежнему вместе и это начинают воспринимать как само собой разумеющееся. У Дункана теперь было даже больше времени и сил чувствовать себя несчастным. Он еще наведывался в глазную клинику, но первоначальные ужасные страхи потерять зрение прошли, и он перестал воображать себя «конченым человеком». Он отговорил Роуз и Джерарда от планов, разумеется неопределенных, «что-то с этим делать» (отправиться в Дублин, уговорить Джин, осудить Краймонда и так далее). И предался отчаянию. До поры до времени вокруг обманутого и брошенного мужчины толпятся друзья и знакомые, он всегда вызывает сочувствие, заставляет думать о себе. Дункан был благодарен Джерарду, Роуз и Дженкину за их искреннюю заботу. Их разнообразные попытки отвлечь его ничуть не отвлекали, его больше тянуло побыть в одиночестве, наедине со своим страданием, горем, утратой, даже ревностью, навязчивыми видениями Краймонда, раскаянием и сожалением, болезненной тоской по жене. Ему хотелось отдаться своему несчастью, вновь и вновь возвращаться к прошлому, перебирать разные «если бы только…», пока не избудет все это, а оно не доконает его.
Затем Джин неожиданно вернулась, в ноябре. Был холодный вечер, сыпал мелкий снежок. Дункан, как обычно, сидел с бутылкой виски и книгой у газового камина в своей маленькой квартирке. Раздался звонок в дверь. Время было позднее, и гостей он не ждал. Он спустился вниз, зажег свет и открыл наружную дверь. Это была Джин. Дункан мгновенно развернулся и ринулся вверх по ступенькам к открытой двери квартиры. Позже он еще вспоминал, как опирался о перила. Он набрал вес, был усталым и не совсем трезвым. Он услышал стук закрывшейся парадной двери и шаги Джин, поднимавшейся следом. Она вошла за ним в квартиру и, закрыв дверь, прошла в гостиную. На ней были черный дождевик и темно-зеленая непромокаемая шляпа, слегка припорошенные снегом. Она сняла шляпу, посмотрела на нее, стряхнула снежинки и отбросила в сторону. Потом выскользнула из дождевика, оставив его лежать на полу. Негромко всхлипнула, бросила быстрый взгляд на Дункана и отвернулась, стиснув ворот платья. Дункан, который отступил к камину, стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на нее спокойным, отчасти испытующим взглядом, который никак не выражал его чувств. Он, конечно, почувствовал, едва увидев ее, что она по-настоящему возвращается к нему. Это не было переговорами о перемирии, это была капитуляция. Перед его глазами вспыхнул золотой свет, и сердце чуть не разорвало грудную клетку. Он едва не заплакал от нежности, едва не потерял сознание от радости; но что подействовало на него успокаивающе и помогло вынести эту сцену, о чем он позже вспоминал с удовлетворением, так это чувство триумфа. Это была сладостная и заслуженная награда. И еще он чувствовал, как рвется наружу долго сдерживаемый гнев, будто наконец он мог тряхнуть ее, ударить. В эти долгие секунды она была в его власти. И эта недостойная мысль дала ему силы казаться столь спокойным и безразличным. С Джин у него на глазах тоже происходила подобная перемена: она успокаивалась, становилась тверже. Возможно, она надеялась на восторженную встречу и готова была расплакаться. В первом ее взгляде была мольба. Теперь она нахмурилась, пригладила волосы, снова повернулась к нему и сказала:
— Думаю, ты ждешь от меня объяснений.
Дункан промолчал.
— Итак, если коротко, я ушла от Краймонда, с ним покончено, и хотела бы вернуться к тебе, если ты этого хочешь. А если не хочешь, я уйду, прямо сейчас, и мы можем оформить развод или еще что, как тебя больше устроит.
Лицо Джин, попавшей с холода в тепло комнаты, еще было красным, на подбородке блестели капельки влаги от снежинок, залетевших под шляпу. Она посмотрела на свой дождевик, валявшийся на полу, и, рассудив, что зря сняла его, поскольку, видимо, придется сразу и уходить, подняла и стала снова надевать.
Дункан так долго сдерживал себя, что было очень трудно выразить свои чувства, и растерялся, не зная, что и как сказать. Наконец, глядя, как она одевается, выпалил непроизвольно:
— Что ты делаешь с этим дождевиком? Снимай.
Джин выронила дождевик, Дункан шагнул к ней и заключил в объятия.
Так закончился первый эпизод с Джин и Краймондом и возродилось их супружеское счастье, продолжавшееся много лет, вплоть до вышеописанной истории на летнем балу.
Что касается книги, то это, собственно, совершенно другая история, которую можно объяснить более коротко. Другая и, однако, с годами все в большей степени вторгавшаяся в судьбы друзей и сказавшаяся, по крайней мере эмоционально, на отношении Краймонда к Джин и Дункану. Все началось очень давно, когда еще был жив Синклер, и, как они признали позже, тогда глубокое влияние оказало то, что Синклер выступил в защиту спорного труда Краймонда.