— Это была ваша идея! — ответила Хэтти, — Вы хотели, чтобы я с ним познакомилась! А теперь я хочу его опять увидеть! И увижу! Я хочу, чтобы он объяснил… это была ваша идея.
— Я передумал.
Он повернулся к Перл.
— Идите приготовьте чемодан для Хэрриет.
— Что это значит? Стой! Перл, не уходи!
Но Перл уже прошла мимо, не удостоив ее взглядом, вышла и закрыла дверь.
— Пожалуйста, — сказала Хэтти и на миг удивилась и испугалась тому, что не было имени, каким она могла бы его назвать, — скажите, что происходит, куда мы едем?
— Мы отправляемся в Заячий переулок, — ответил Джон Роберт. — Я не могу оставить тебя беззащитной в этом доме разврата. Я сейчас вызову такси.
Он поднял телефонную трубку.
— Но Перл тоже поедет с нами…
— Разумеется, нет.
Джон Роберт заказал такси, Перл открыла дверь и сообщила, что чемодан собран. Хэтти села в бамбуковое кресло. Она не плакала. Она почти задыхалась, обеими руками дергая воротник платья.
Джон Роберт положил трубку и мрачно воззрился на нее, кусая костяшки пальцев. Потом хриплым шепотом спросил:
— Надеюсь, ты все еще девственница?
Хэтти уставилась на него, потом поднялась на ноги и закричала. Крик услышала Алекс в Белмонте. Хэтти выбежала в прихожую и встала у подножия лестницы. Слезы текли по ее лицу, покрывая его словно тончайшей вуалью.
Через пять минут плачущая Хэтти сидела в такси. Перл, не сказав ни слова, вслед за ней запихнула в машину чемодан и пошла обратно в дом. Джон Роберт стоял на траве в пятне света, падающего из открытой двери. Перл прошествовала мимо него. Потом повернулась в дверном проеме и спросила:
— Так, а мне что делать?
Джон Роберт подошел к двери, все еще кусая костяшки пальцев, Перл отодвинулась в сторону, и они встали рядом друг с другом в прихожей, не закрывая дверь.
Смуглое лицо Перл было жестко, тонкий нос заострился, как нож.
Джон Роберт сказал:
— Можете пока оставаться здесь и, разумеется, соберите остальные вещи Хэрриет. Сделайте все, чтобы можно было освободить дом.
— Куда мы едем? — спросила Перл. Голос ее был тверд, но она дрожала и не могла справиться с этой дрожью.
— Мы никуда не едем, — ответил Джон Роберт, — Мы с Хэрриет возвращаемся в Америку. Вы можете отправляться куда хотите.
— Вы хотите сказать, — отозвалась Перл, — что срок моей службы закончился.
— Я вам с самого начала сообщил, что он закончится, когда Хэрриет вырастет.
— В самом деле?
— Я заплачу вам жалованье за полгода вперед и щедрое выходное пособие.
Теперь Джон Роберт говорил тихо, и лицо его было спокойным, удивленным и усталым, словно он завершил какой-то тяжкий труд, а теперь отдыхал и довольно абстрактно рассуждал о посторонних материях.
— Она не выросла, — ответила Перл. — Кроме того, я ей нужна, она меня любит, у нее никого больше нет…
Джон Роберт произнес тихо, жестоко и отрешенно:
— Ее слишком избаловали, слишком укрывали от мира, вы поощряли в ней зависимость…
— Я делала то, что вы хотели.
— Она стала слишком зависимой, слабой, легковнушаемой, и теперь пора…
— Она не слабая и не легковнушаемая! И в любом случае это не моя вина, вы сами всегда настаивали…
— Теперь не важно, чья это вина. Пора решительно переменить ситуацию. У меня сложилось мнение, на основании, как я полагаю, веских свидетельств, что вы неподходящий человек…
— Потому что вы подумали, что я целовалась с девушкой?
— У вас неподходящие связи. Я вам больше не доверяю. Извините.
— Но я ничего не сделала, вы не понимаете, вы не дали нам объяснить, это просто неудачное…
— Мне надоело, что мне лгут, и я не желаю держать у себя в услужении неудачников.
— Вы не можете меня внезапно уволить, после стольких лет…
— Внезапно — так лучше, лучше для Хэрриет.
— Нет, это нечестно…
— Я понимаю, что вам не хочется терять хорошо оплачиваемую службу. Но вы вряд ли можете пожаловаться, что вытянули из нас недостаточно денег! А когда я думаю, что на мои деньги было куплено…
— Дело не в деньгах, — сказала Перл. — Вы меня сделали, сотворили, вы и Хэтти — моя семья, вы не можете просто так взять и сказать, что все кончилось…
— Не вижу, почему нет. По логике вещей подобная служба должна рано или поздно закончиться. Ваши семейные чувства нас не касаются, это ваше личное дело.
— Хэтти меня любит. Неужели для вас это ничего не значит?
— Не верю. Детские привычки скоро забываются. Она найдет более достойные объекты интереса.
— У меня ничего нет, ничего, а она…
— Без сомнения, именно к этому сводятся ваши семейные чувства. Вы всегда завидовали Хэрриет и стремились стащить ее в грязь.
— Нет-нет, я хотела сказать, что она была моим миром.
— Найдете другие миры. Вы, кажется, уже обжились в некоторых, довольно неблаговидных. Давайте закончим этот разговор. Деньги вы получите по почте.
— Когда я опять увижусь с Хэрриет?
— Никогда. Не приближайтесь к ней. Вы ее больше не увидите. Это окончательное решение.
— Но куда вы ее забираете, вы же не можете быть с ней наедине в том маленьком доме?
— Почему же нет?
— Вы знаете почему.
Усталое спокойствие слетело с Джона Роберта. Он впился в девушку пронзительным взглядом и сказал все так же тихо:
— Вы растленны. Я только надеюсь, что вы не растлили Хэрриет.
— Про это я ей не сказала!
— Вы привели к ней этого человека.
— Нет.
— Мне больше нечего вам сказать.
— А вы ее спросили, девственница ли она!
— Хватит. Вы омерзительны и не приближайтесь к нам. Мы едем в Америку. Вы не увидите больше ни меня, ни Хэрриет.
— Стойте, Джон Роберт, погодите, умоляю, — произнесла Перл.
Произнесенное ею имя страшно поразило их обоих, и мгновение они стояли абсолютно неподвижно, уставившись друг на друга. Затем Перл взяла его за рукав плаща.
— Прошу вас, подумайте, поймите. Хэтти нуждается во мне. Но я хотела сказать другое. Вы — чудо моей жизни. Вы увидели меня, узнали, выбрали и оказались правы. Вы мне доверились, и поступили правильно. Я не растленна, простите мне то, что я только что сказала, просто я очень люблю и вас, и Хэрриет, и я так старалась, ухаживала за вами обоими, как за святынями… а теперь я ужасно испугана и расстроена… я делала все, что вы хотели, служила вам и Хэтти абсолютной верой и правдой. И даже более того. Ну неужели вы не видите? Я люблю Хэтти и вас, я люблю вас как родственница и как влюбленная, я и есть влюбленная. Вы с Хэтти — моя жизнь. Вы — моя жизнь, мое занятие, моя цель, моя любовь так долго трудилась, так долго ждала, неужели теперь ей нельзя выразить себя, выйти на свет? Неужели я не могу наконец сказать вам правду, вы ведь так печетесь о правде? Неужели вы не знаете, что такое любовь, не знаете, как она жаждет высказаться, не может не высказаться? Я так долго молчала, была терпелива и невидима, счастлива быть невидимой, терпеливой, служить вам, в точности выполнять ваши приказания, хорошо выполнять. Прошу, подождите, не торопитесь, не отсылайте меня. Я вам пригожусь. Позвольте мне по-прежнему быть с вами и Хэтти, так же работать для вас, я так много могу делать, я научусь быть чем угодно — только не отвергайте мою службу, мою любовь; я опустошена, я уничтожена, все, что у меня есть, — это вы, все, что я есть, — это вы, не покидайте меня, Джон Роберт, не оставляйте меня, позвольте мне остаться при вас, поверьте мне, поверьте в мою любовь, взгляните на меня ласково, дайте мне каплю ласки, умоляю, я не делала ничего плохого, клянусь…