— Может, тебе повезет и зима в этом году будет ранняя. Тогда тебя оставят в покое до весны. Это даст тебе время очаровать леди. Да, это твоя единственная надежда, Йен. И я буду молиться за тебя, — пообещал священник.
К концу дня зал сиял чистотой. Но пока Сисели трудилась рядом со служанками, старая Маб послала за родственницами постарше, поскольку была исполнена решимости позаботиться о том, чтобы госпожа не проводила еще одну ночь на неудобном стуле перед очагом. Она решила подготовить комнату для леди.
Габан провел полдня в дымоходе, вычистил сажу и вынул несколько птичьих гнезд, свитых одно над другим. Потом зажег маленький факел и присел, подняв его вверх, чтобы посмотреть, тянет ли дымоход как следует. Довольно кивнув, он уведомил Маб, и три женщины немедленно поспешили в комнату с тряпками, ведрами и метлами. К вечеру комната была чиста, в камине горел огонь, стекла вымыты, а мебель отполирована.
— Кузины, вы хорошо поработали, — похвалила вошедшая Маб, — и я благодарю вас за это. Здесь ее светлости будет удобно.
— Видно, девушка тебе понравилась, — сказала одна. — Я видела ее в зале рядом с моей дочерью и остальными. Своими руками скребла стены. Хоть она и леди, а тяжелой работы не боится.
— Она будет прекрасной хозяйкой в Гленгорме, — заверила Маб.
— И с виду она сильная, — добавила другая женщина. — Она даст Гленгорму наследников. Этого ждет вся деревня.
Остальные согласно закивали, после чего Маб велела им разойтись по своим домам. Потом Сисели отослала и девушек, поскольку помещения для слуг еще не были убраны, а после такого тяжелого дня они нуждались в отдыхе.
Вернувшись с кухни, Маб заметила, что Сисели обходит зал с довольной улыбкой на губах.
— Миледи, пойдемте со мной, — пригласила старушка и повела ее наверх. — Мы вычистили и вымыли для вас комнату, миледи. Нельзя больше спать в зале. Эта комната принадлежала матери лэрда, — сказала она, открывая дверь.
Сисели медленно огляделась. В комнате было тепло. За окном пылал закат. Комнату проветрили. Полы сверкали. А кровать! Какой удобной казалась кровать!
Она вздрогнула, почувствовав, как Маб прикоснулась к ее руке.
Старушка вручила ей ключ:
— Это вам, миледи. Дверь запирается изнутри.
— Нельзя ли принести мне в комнату чан и налить туда теплой воды? Я такая грязная! После поездки и особенно после сегодняшней уборки!
— Вы искупаетесь сейчас или после ужина?
— После. И ты успеешь все приготовить. О, Маб, как благодарить тебя за все это? И передай от меня спасибо помощникам.
Маб довольно улыбнулась. Это только первый шаг к тому, чтобы леди чувствовала себя уютно в Гленгорме. Может, она скорее смягчится.
— После ужина я возьму ваше платье, миледи, что смогу — выстираю, что не смогу — почищу, — предложила Маб и поспешила к выходу, оставив Сисели осматривать комнату.
За ужином в зале царило веселье. В зал набились солдаты. По деревне быстро разнеслась весть том, что Бетию отослали домой и Маб снова стряпает вкусную еду. На раскладные столы подавали оленье жаркое, хлеб и сыр. На высокий стол принесли каплуна и форель, вместе с салатом-латуком, хлебом, маслом и сыром. И у Маб нашлось время испечь яблоки для лэрда, его любимый десерт.
Мужчины пили эль, Сисели — красное вино.
Отец Эмброуз, верный слову, первый уселся за стол и отдал должное ужину. Под конец он вытер свою оловянную тарелку хлебом, так чисто, словно ее оттерли песком. Из поданных шести яблок он ухитрился съесть три, утащив последнее из-под носа Йена. Видя вытянувшееся лицо лэрда, Сисели рассмеялась. Священник заговорщицки ей подмигнул.
— Разве алчность не смертный грех? — сухо спросил лэрд.
— Я назначу себе покаяние, — пообещал Эмброуз. — Леди Сисели, вы придете к утренней мессе? В деревне есть маленькая церковь, и я ежедневно служу мессу. Если спуститесь по тропинке вниз с холма, у подножия найдете церковь. Я освобождаю вас от ежедневного посещения, но нужно прийти и удовлетворить любопытство местных жителей. Бетия твердит, будто вы — злобная шлюха, хотя те, кто видел вас, не могут нарадоваться вашей доброте и красоте.
— Я попрошу Маб разбудить меня, — пообещала Сисели и встала из-за стола. — Я поднимусь к себе, милорд, потому что очень устала и велела нагреть воды для купания.
Лэрд кивнул:
— За всю мою жизнь не видел, чтобы зал выглядел так красиво, как сегодня. Спасибо вам.
Сисели улыбнулась и вышла из зала.
— Купание? Как ей это удалось? Если я хочу искупаться, приходится идти к озеру.
— Может, ты никогда не просил так вежливо, как она. Ты выкрикиваешь приказы. Леди учтива. Она просит и благодарит. Я доволен, что и ты поблагодарил ее за все, что она сегодня сделала. Если будешь и дальше вести себя вежливо, может, у тебя появится шанс.
После ухода священника лэрд несколько минут посидел у огня. Йен подумал об Эндрю Гордоне. Не хотел бы он быть похожим на этого щеголя, но наверняка может измениться до такой степени, чтобы завоевать Сисели.
— Сисели, — прошептал он ее имя вслух.
— Если вам больше ничего не нужно, милорд, я пойду на кухню, — обратилась к нему Маб. — Леди у себя.
— Что это ты держишь?
— Ее одежду. Нужно все постирать и вычистить. Я нашла сорочку вашей матушки, и леди может в ней спать. Она хоть и ветхая, но чистая.
Маб поспешила вниз, а лэрд решил сделать обход, чтобы убедиться, что все заперто и свечи погашены. Наконец он потушил огонь в камине и решил заглянуть к Сисели с пожеланиями ей доброй ночи. Постучав, он вошел в комнату.
— Милорд! — негодующе воскликнула девушка, скорчившись в маленькой дубовой лохани и прижимая к груди тряпочку для мытья.
Пресвятая Дева! Сисели впервые чувствовала себя столь беззащитной. Неужели он возьмет ее силой и тем самым решит ее судьбу навеки?!
— Я пришел пожелать спокойной ночи, — сообщил Йен таким тоном, словно беседовать с сидящей в лохани леди было самым привычным делом. — Не волнуйтесь, прекрасная леди. Хоть вы и сгорбились, я вижу изгиб вашей изящной спины. И еще ваше прелестное разъяренное личико, — коварно усмехнулся Йен.
— Убирайтесь! — вскрикнула Сисели, стараясь глубже опуститься в воду под его дерзким взглядом.
— По-моему, вам нужна лохань побольше, — задумчиво заметил он. — Я закажу такую бондарю в деревне. Пусть завтра же принимается за работу!
— Не стоит тратить его время! — отрезала Сисели. — Я скоро возвращаюсь в Перт. Уверена, что завтра здесь будут люди короля.
Йен не мог оторвать от нее глаз. Ее только что вымытые волосы были сколоты на затылке, кожа отливала перламутром. Глаза влажно блестели и широко раскрылись, когда он шагнул ближе. Сисели сжалась еще сильнее. Йен нагнулся, и их губы встретились. Пламя между ними вспыхнуло почти мгновенно.