Гигант курил, закинув обе ноги на стол.
— Лично я не верил, что она вернется, — заявил один из стражников.
— А я был уверен, что она придет, — усмехнулся капитан. — Я не раз видел парней, которые не могли сдержать своего слова, но никогда не встречал шлюху, нарушившую обещание! Не так ли, моя милая?..
С ледяным презрением Анжелика посмотрела на раскрасневшееся лицо Людоеда. Капитан протянул руку и нежно ущипнул женщину чуть пониже спины.
— Сейчас тебя отведут к хирургу, он даст тебе воды для умывания и еще проверит, нет ли у тебя какой болезни. Если есть, то врач наложит мазь. Знаешь ли, я мужчина разборчивый. Давай, шевелись!
Какой-то солдат повел Анжелику к комнатке хирурга. Ученый медик в этот момент любезничал с одной из дам-надзирательниц тюрьмы.
Анжелика была вынуждена лечь на скамью и подвергнуться отвратительному осмотру.
— Скажешь капитану, что она чиста, как новенький су, и свежа, как роза, — выкрикнул хирург вслед удаляющемуся солдату. — Нечасто нам тут такие встречаются!
После чего надзирательница проводила Анжелику в комнату капитана, которую торжественно именовали «покоями».
Итак, Анжелика осталась совсем одна в большой комнате с решетчатыми окнами, напоминающими о тюрьме, и массивными стенами, покрытыми выцветшими и потрепанными бергамскими гобеленами.
Канделябр со свечами, установленный на столе рядом с саблей и письменным прибором, едва-едва рассеивал мрак, притаившийся под сводчатым потолком. Все помещение пропахло старой кожей, табаком и вином. Анжелика осталась стоять около стола: охваченная тревогой, она не могла ни сесть, ни сдвинуться с места. Время шло, и молодая женщина начала замерзать в сырой и промозглой комнате.
Наконец она услышала, как к двери приближается капитан. Он вошел, продолжая браниться:
— Банда лентяев!.. Они никогда не могут выкрутиться сами. А если бы я был в отъезде!
Людоед, не глядя, швырнул на стол шпагу и пистолет, сел и, тяжело дыша, приказал Анжелике, вытянув ногу:
— Сними с меня сапоги!
Кровь прилила к лицу Анжелики.
— Я вам не служанка!
— Да ну! — буркнул капитан, упираясь руками в колени, чтобы получше разглядеть женщину.
Анжелика подумала, что сошла с ума, раз злит Людоеда сейчас, когда она полностью в его власти. И попыталась сгладить неловкость:
— Я бы охотно это сделала, но я совершенно не разбираюсь в военной амуниции. Ваши сапоги такие огромные, а мои руки такие маленькие! Только взгляните.
— Это правда, они такие маленькие, твои ручки, — согласился капитан. — У тебя ручки герцогини.
— Но я могу попробовать…
— Ладно, оставь, воробышек, — прогремел мужчина, отталкивая Анжелику.
Он ухватил свой сапог и принялся тянуть его вниз, неловко сгибаясь и морщась.
В этот момент в коридоре раздался шум шагов и чей-то голос позвал:
— Капитан! Капитан!
— Что еще?
— Только что принесли покойника, тело выловили у Малого моста.
— Отнесите в морг.
— Да, конечно… Но все дело в том, что беднягу пырнули ножом в живот. Вам надо бы пойти взглянуть.
Капитан разразился столь громогласными ругательствами, что могла рухнуть колокольня ближайшей церкви, и устремился из комнаты.
Анжелика осталась ждать, замерзая все сильнее и сильнее. Молодая женщина уже начала надеяться, что вся ночь пройдет именно таким образом или, чем черт не шутит, капитан вообще не вернется, получив шальную пулю. Но вскоре она вновь услышала раскаты его зычного голоса. Людоед вернулся в сопровождении солдата.
— Сними с меня сапоги, — приказал Людоед подчиненному. — Вот так, отлично. Теперь убирайся. А ты, девица, вместо того чтобы торчать там, как одинокая свеча, и клацать зубами, ложилась бы лучше в постель.
Анжелика развернулась и направилась к алькову. Остановившись около кровати, молодая женщина начала раздеваться. Под ложечкой у нее засосало. Она никак не могла решить: снимать ей рубашку или нет, но в конце концов она ее оставила. Анжелика забралась в постель и, невзирая на страх, снедающий ее душу, испытала чувство удивительного блаженства, когда скользнула под одеяло. Перины были такими мягкими. Понемногу молодая женщина начала согреваться. Натянув простыню до подбородка, она смотрела, как раздевается капитан.
Огромный, своими движениями он производил действие, похожее на ураган. Хрустел, пыхтел, постанывал, ворчал, а тень от его огромной фигуры заполняла добрую часть стены.
Людоед снял свой роскошный коричневый парик и заботливо водрузил его на специальную болванку.
Наконец, энергично потерев макушку, здоровяк снял с себя последнюю одежду.
Без сапог и парика, нагой, как Геркулес Праксителя, даже в таком виде капитан стражи оставался весьма внушительным господином. Анжелика слышала, как он плещется в лохани. Когда Людоед вернулся, его бедра были целомудренно прикрыты полотенцем.
В этот момент вновь раздались удары в дверь.
— Капитан! Капитан!
Мужчина открыл.
— Капитан, вернулся патруль, они говорят, что на улице Мучеников ограбили дом и…
— Кровь Христова! — загремел капитан. — Когда до вас дойдет, что единственный мученик здесь — это я! Вы что, не соображаете — у меня в постели такая милая курочка, и она ждет меня уже больше трех часов! Вы считаете, у меня есть время на вашу дребедень?
Людоед захлопнул дверь, с грохотом задвинул засовы и так и остался стоять — огромный, голый и изрыгающий поток ругательств. Наконец он успокоился, повязал вокруг головы платок, кокетливо расправив его концы у себя на лбу.
Затем взял подсвечник и осторожно приблизился к алькову.
Съежившись под простыней, натянутой до подбородка, Анжелика смотрела, как приближается этот красный гигант, чья голова с рожками платка отбрасывала на потолок причудливую гротескную тень.
Разомлевшей в теплой постели, измученной ожиданием, уже почти заснувшей Маркизе Ангелов это явление показалось столь комическим, что она не смогла удержаться и прыснула со смеху.
Людоед остановился и удивленно посмотрел на свою даму. Его лицо расплылось в жизнерадостной улыбке.
— Хо-хо! Моя милочка подарила мне улыбку! Вот уж чего я никак не ожидал! От тебя только и ждешь, что ледяных взглядов, на них ты мастерица! Но я вижу, что ты понимаешь толк и в веселье. Ну что ж, отлично! Ты смеешься, моя красавица! Ты действительно смеешься! Ха-ха! Хо-хо-хо!
И капитан тоже принялся хохотать во все горло. Он был так забавен с этими рожками и подсвечником в руке, что Анжелика буквально задыхалась от смеха, уткнувшись в подушку. Наконец, с глазами, полными слез, ей удалось успокоиться. Анжелика ужасно злилась на саму себя, ведь она хотела вести себя достойно, оставаться безразличной и делать лишь то, что от нее потребуют. И вот она заливается, как уличная девка, которая желает угодить клиенту.