Глокстон, конечно же, знал об этой его слабости. Он всё знает, подумал Эдуард. Презирает меня, считает недостойным наследовать трон Империи. Самое смешное, что я сам так считаю. И тем не менее, мы оба не можем, не имеем права… А что, если попробовать? Король улыбнулся. Он всегда слыл хулиганом и потрясателем устоев.
— Скажите, Артур. Что вам известно о графине Дэйнборо, «Фалконе» и… мистере Гуре?
— Сэр? — удивился Глокстон. Удивился, а не сыграл удивление.
Король увидел это. С тех пор, как он познакомился с Уоллис… С тех пор, как он полюбил эту женщину, — чёрт возьми, будем же называть вещи своими именами! — король заметил, что чувства его обострились. Иногда до такой степени, что он сам этому поражался. Это касалось отнюдь не только его чувства к самой Уоллис, но, пожалуй, не в меньшей степени и всего остального. Он стал замечать запахи и звуки, на которые раньше не обращал внимания. Он стал совсем по-другому смотреть на детей. Или я просто старею, подумал король. Ну, как бы там ни было.
— Не нужно, Артур, — мягко проговорил король, доверительно наклоняясь к Глокстону. — Вы же знаете, что у меня только что были Черчилль и Синклер. И я знаю, что вас это удивило. Не так ли?
— Да, сэр. Признаюсь. Удивило.
— Вы никогда не считали меня способным нести бремя короны, Артур.
— Сэр!
— Не нужно, не нужно, — поморщившись, король жестом усадил взвившегося было Глокстона. — Я и сам, сознательно и не слишком, тоже это чувствую. Я чувствую, что мир изменился, Артур, и изменился трагически быстро и бесповоротно. Пришло время других людей… Время монархий – прежних монархий – прошло. Нужны совсем другие, новые короли, а я… Я воспитан совсем не так, как следует. Вы думаете, я не ощущаю той угрозы, что со всех сторон надвигается на Империю? Ощущаю, мой дорогой Артур, и ещё как. Но я… Боюсь, что нация ждёт от меня больше, чем я в состоянии дать ей. Если бы я чувствовал в себе достаточно сил, — но я не чувствую. А ещё – у меня хотят отобрать Уоллис. Но ведь она, и только она даёт мне силы… Разве может в наш век король стоять в одиночку перед нацией и Господом, Артур? Монарху нужна опора. Не просто преданные слуги, не просто супруга. Женщина, любовь к которой – и любовь которой – помогает расправить крылья, встретить вызов с гордо поднятой головой! Вы понимаете, о чём я говорю, Артур?
— Да, сэр, — Глокстон провёл указательным пальцем по внутренней стороне туго накрахмаленного, сжимающую его морщинистую шею воротничка. — Кажется. Кажется, понимаю. Если вы расскажете мне, что произошло, я думаю, мне будет легче понять это ещё лучше.
Король поведал ему о письме мальчика и передал – покороче – содержание своей беседы с Черчиллем и директором разведслужбы:
— Я хочу, чтобы вы проверили эту информацию как можно тщательнее. Мне кажется, за всем этим стоит нечто большее, нежели банальная авантюра с недружественным поглощением путём рискованной биржевой игры.
— Разумеется, сэр.
Глокстон задумался. Интерес короля к этому делу вдруг странным, совершенно неожиданным образом высветил в его мозгу картину событий. Неожиданно для себя, быстро проанализировав известное ранее и услышанное только что, он понял – король прав. И его непоколебимая доселе уверенность в королевском легкомыслии и поверхностности в государственных делах вдруг рухнула, словно карточный домик, — хотя ровно час назад представлялась ему незыблемой, как вечные скалы Дувра. Поражённый этим открытием едва ли не больше, чем ошеломляющей искренностью короля, Глокстон проглотил комок в горле и кивнув, повторил:
— Конечно, сэр. Вы можете положиться на меня, сэр. Само собой, это строго конфиденциально.
— Я рад, что мы так быстро нашли общий язык, Артур, — улыбнулся король.
— Я… вы позволите, сэр? — в голосе Глокстона зазвучала доселе незнакомая королю хрипотца.
— Позволю, Артур.
— Я хотел бы попросить прощения у вашего величества, — Глокстон поднялся и склонил голову.
— За что же, друг мой? — король улыбнулся.
— Я редко ошибаюсь, милорд. Но сегодня я понял, что ошибался. Долго. И… вы можете располагать мной, как вашему величеству угодно. В полной мере. Я надеюсь, что смогу исправить ошибку.
— Спасибо, дружище, — король тоже поднялся. — Узнайте всё как можно скорее. И помните – я на вас не сержусь.
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
* * *
Глокстон явился с докладом через неделю. Когда король увидел его лицо, то понял: Глокстон принёс ему бомбу. Он ещё не представлял себе, какого размера и мощи заряд в этой бомбе, но то, что это бомба, у него не осталось ни капли сомнений.
— Сначала несколько слов о мистере Гуре, «Фалконе» и графине Дэйнборо. Про Андорру, я полагаю, вам уже известно?
— Да. Не так много, как хотелось бы, но, как я понимаю, это от нас не очень-то зависит.
— В некотором роде, сэр. Практически всё, что докладывали вашему величеству сэр Уинстон и адмирал Синклер, соответствует истине.
— То есть?!
— То есть, сэр, правы оба этих благородных джентльмена. Адмирал Синклер – не параноик, а просто не слишком удачный руководитель разведки. И то, что удалось ему выяснить, вполне соответствует его возможностям. Но правда и то, что докладывал вам сэр Уинстон, милорд. Всё зависит от того, под каким углом зрения оценивать происходящее.
— То есть – и шпионский роман, и любовный?!
— Не вижу ничего удивительного, милорд, — без тени улыбки на лице кивнул Глокстон.
— И «Falcon Bank and Trust» – действительно успешное предприятие?
— Более чем, милорд. Кроме того, я, кажется, начинаю понимать, каким образом они добиваются столь потрясающих успехов. На самом деле это просто, как всё гениальное.
— То есть?
— Связь, сэр. Связь и информация. Это самое первое. Они установили корреспондентские отношения со множеством маленьких и крошечных банков, брокерских и меняльных контор и так далее. По всей Европе, в Швейцарии, Америке, — везде. Ну, и, конечно же, Андорра, как суверенная территория, представляет для них громадный интерес. Удивительно вовремя они уловили этот момент, сэр… Да, извините. Для консолидации кредита им требуются в разы меньше времени, чем солидным банкам. [45] Второе. Они финансируют дела, от которых любые другие банки держаться подальше. Просто потому, что рискуют гораздо меньше.