– И что?
– Кое-какие успехи были. Так, например, появилась программа Министерства обороны по массовому изготовлению зомби для краткосрочных штурмовых операций. Но в силу указанных причин проект двигался медленно, и это не устраивало патронировавшее ведомство. Было принято решение: изучив архивы разгромленного ордена, самим провести процедуру призыва. Если бы им удалось получить еще нескольких подопытных такого рода, это развязало бы руки исследователям в выборе методов и весьма форсировало основной проект. Новой частью проекта занимался доктор Матиас Нинтенфюр.
– Немец? – поинтересовался Лагач.
– Да, из ассимилировавшихся немцев, родители – переселенцы, каких достаточно много на западе страны. Нитенфюр был тогда фигурой довольно известной в международном научном сообществе, главным образом благодаря своим теоретическим работам по передаче энергии на расстоянии. Он руководил работой от начала и до завершения. Ему удалось разобраться с мистической абракадаброй из архивов ордена и увязать ее с собственными разработками. Благо это уже был конец девяностых, и оборудование стало достаточно совершенным. Однако первые его эксперименты были не очень удачны. Подвергнутые процедуре подопытные полностью теряли свою личность, и на ее месте образовывалась личность новая, не имеющая с прежней практически ничего общего. К сожалению, эта новая личность не обладала никакой полезной для исследователей информацией. Строго говоря, эта личность формировалась лишь в момент проведения ритуала и во многом была подобна новорожденному. Так же было отмечено, что физиологические изменения в организмах подопытных, хоть и происходят, но далеко не так значительны, как в организме подопытного номер один. Запечатленная на пленке резня, которую он устроил, пытаясь убежать от солдат… Это удалось ему благодаря высокой способности к морфингу тела. Там, в подвале, он работал когтями, которые отрастил буквально за тридцать секунд. Новые подопытные хоть и имели некоторые отличия от обычного человека в строении, были живучей и выносливей, но способностей к морфингу не имели начисто.
– Что было дальше? – спросил Лагач.
– Дальше… – Виннеке развел руками. – Доктор был неудовлетворен результатами. Он все время вносил поправки в процедуру призыва, и в последних экспериментах с подопытными добился какого-то качественно иного результата. В чем было отличие – неизвестно, данных практически не сохранилось. Что известно точно, так это то, что именно вскоре после того как доктор начал новую серию экспериментов, подопытный номер один совершил побег из своей камеры, уничтожил всю охрану и научный персонал комплекса.
– В одиночку? – спросил Роман.
– У нас нет подробностей, как именно все происходило, мы можем ориентироваться только по косвенным данным… Так вот, после того как он уничтожил персонал, он самым тщательным образом уничтожил всю документацию, относящуюся к проекту, заминировал подземную часть комплекса и осуществил подрыв.
– Как это все смогли допустить? – спросил Рагоза. – Я думал, что такие объекты охраняются более серьезно.
– Я же говорю, мы не имеем точных данных, что произошло внутри. Тем не менее, как только поступил сигнал тревоги, на базу выслали группу быстрого реагирования МГБ, а район расположения базы блокировали армейскими части. Именно спецназ МГБ встретил подопытного номер один. Видимо, он слишком долго возился с подготовкой взрыва и не успел уйти.
– И что? – спросил Рагоза.
– Оказал сопротивление и был уничтожен, но до этого уложил трех человек. Я читал отчет командира группы. Живучесть противник проявил феноменальную…
– Серьезный был товарищ.
– Да… Здесь есть еще один интересный момент. Спутник-наблюдатель, который висел над районом, заснял, что перед тем, как был взорван комплекс, оттуда по направлению к ближайшему лесу ушла группа людей.
– Кто такие?
– Как выяснилось позже, другие подопытные.
– Их тоже взяли? – спросил Рагоза.
– Не всех.
– Вы же говорили, что вся зона была оцеплена, – вмешался Роман.
– Да, после того как поступил сигнал, район был блокирован в кратчайший срок. Но – и это еще одна странность – группа покинула территорию комплекса задолго до сигнала.
– Я что-то не совсем понимаю… Для того чтобы выйти на поверхность им ведь нужно было пройти через всю охрану, верно? – уточнил Роман.
– Я бы выразился точнее: для того чтобы пройти, им нужно было уничтожить всю охрану. Поверьте, так просто им никто бы не дал уйти.
– То есть, они прорвались к поверхности, уничтожая охрану, и никто не дал сигнал?
– Сигнала не было, – подтвердил Виннеке. – Он поступил только через восемь часов после того, как группа покинула комплекс. Почему так произошло, мы не знаем. Возможно, какой-то группе охранников удалось уцелеть во время прорыва, а позже они смогли добраться до радиосвязи и дали сигнал… Но это все из области бездоказательных предположений. База специально была построена в гористой местности с большими лесными массивами, подальше от населенных пунктов. С точки зрения секретности это казалось разумным, но сыграло дурную шутку с поисковыми группами. Плюс сложные метеоусловия, которые затруднили действия вертолетов… В общем, беглецов искали долго.
– Нашли?
– В окрестных лесах было найдено двадцать семь подопытных. Причем надо признаться, что большинство из них сами вышли к поисковикам. Ничего путного от них добиться не удалось. Общий их рассказ звучал так: Корнелий вытащил их из камер, вывел на поверхность, велел бежать и назначил место сбора. Место сбора проверили, но там так никого и не нашли.
– Корнелий? – спросил Рагоза.
– Так ученые прозвали подопытного номер один. Видимо от латинского «корну» – «рог». Из двадцати семи подопытных девятнадцать умерли на второй день после «побега». Еще четырнадцать человек нашли в ходе дальнейших поисковых операций уже мертвыми. Видимо, смерть наступила по тем же причинам, что и у остальных.
– Кто их приказал? – поинтересовался Рагоза.
– Никто, – поморщился майор. – По крайней мере таких данных у меня нет. Умерли без внешних причин, врачи ничего не могли понять – просто общее постепенное угнетение жизненных функций.
– Сколько вообще было подопытных? – спросил Рагоза.
– Это нам неизвестно. Они поступали из разных мест.
– Сколько выбежало из комплекса?
– Этого мы тоже не знаем. Спутник засек около пятидесяти человек, но он скоро вышел из района, и их вполне могло быть больше.
– А оставшиеся восемь?
– У них не было ни малейших проблем со здоровьем. Куда они потом делись, я не знаю. Но, скорее всего, как вы выразились, их потом «приказали».
– А потом? – Лагач принял у Рагозы эстафету расспросов.
– А потом, между прочим, шла война. Мы входили в евразийскую коалицию. НОАК высадила массированный десант на побережье, и всем стало не до расследований. После войны это дело уже никого особо не интересовало. За время боевых действий воюющие стороны высыпали друг другу на головы столько всего интересного, что «Римский бестиарий» распух чуть ли не втрое. Дело про погибшего индивида сдали в архив.