Book.

Объясняя, прелат набросал на бумаге несколько знаков. «В» теряла некоторые детали и становилась похожей на «К»; «R», лишившись ножки, превращалась в «Р»; у «А» исчезала перекладина, и вверх ногами она трансформировалась в «V»…

— Вы хотите сказать, что алфавит «Arbor Mirabilis» отражает какой-то другой? — спросил Михаэлис.

— Букву за буквой. Естественно, алфавит, который изобрел я, базировался на моем родном языке, немецком. Но в случае с рукописью сам по себе язык является проблемой. Понять матрицу языка для меня означало большой шаг вперед.

— И что же это за матрица?

Коптский [37] , вне всякого сомнения. Добрая половина знаков, больших и маленьких, более или менее деформированных, очень похожа на буквы коптского алфавита. Но бывает, что сходство сомнительно. Тогда я установил нечто вроде шкалы подобия, с ценностью от одного до пяти, где один — максимальная степень совпадения, а пять — минимальная.

Д'Альтемпс пролистал рукопись и вытащил из нее сложенный листок с начерченной на нем сеткой.

— Смотрите! Вот, в первой колонке, коптский алфавит. Следующие пять колонок показывают степень его подобия буквам «Arbor Mirabilis».

Михаэлис кивнул.

— Предвижу ваш следующий шаг.

— Он очевиден. Я составил таблицу подобия каждой буквы рукописи со звуками, которым соответствуют наиболее сходные с ними буквы коптского алфавита.

Кардинал перевернул страницу. На другой ее стороне была начерчена таблица в две колонки: слева буквы «Arbor Mirabilis», справа буквы или группы букв латинского алфавита.

— Но здесь иногда одной букве коптского алфавита соответствуют несколько звуков, — заметил Михаэлис.

— Да. В некоторых случаях это мои неточности, которых полно и сейчас. В других случаях так получается потому, что звук иногда претерпевает незначительные изменения, и «ТН» может превратиться в «V» или в «F». Дело в том, что не всегда фонемы удается передать графически. — Д'Альтемпс приподнял плечи. — Но не хочу вас излишне утомлять. Я взял одну из наиболее впечатляющих страниц, семьдесят девятую, ту самую, где нарисована женщина с распятием в руках, под балдахином, от которого отходят какие-то странные, возможно органического происхождения, каналы. По каждому из каналов к другим обнаженным женщинам течет темная жидкость, растекаясь внизу страницы лужей, и из нее пьют собаки, гиены и прочие ужасающего вида животные.

— Да, я хорошо помню.

— Я применил свой ключ к первому слову и никогда не забуду своего чувства, когда увидел результат. Слов было два: GOD FATHR [38] или, проще говоря, GOD FATHER.

— Английский! — прошептал потрясенный падре Михаэлис.

— Да. И это не могло быть случайностью. Но следующие слова не все были на английском, только некоторые повторяющиеся выражения, такие как THOU DAUGHTER [39] ; другие явно принадлежали к иным языкам, а некоторые пока вовсе не имели смысла. Если вам интересно, то вот расшифровка полной страницы.

Д'Альтемнс вытащил из рукописи еще один листок и протянул иезуиту.

— Оставалась очень серьезная проблема: разгадать смысл тех фраз, связь которых с рисунками от меня ускользала. И тут пришло новое озарение. Алфавит представлял собой один из вариантов коптского, с включениями из демотического [40] египетского. Теперь мы знаем, что утраченные тексты гностической ереси были написаны на коптском. Из немногих греческих папирусов магического толка, хранящихся в Ватикане, нам также известно, что существовал особый гностический тип магии, в котором смешались демоны христианские, еврейские и египетские и в котором силой обладали последовательности слов либо одинаковых, либо повторенных с небольшими вариациями.

— Ритуал! — воскликнул падре Михаэлис. — «Arbor Mirabilis» — это магический ритуал!

— Да. Скорее, сборник ритуалов, возможно выписанных из коптских гностических рукописей. Повторенные слова и одинаковые окончания в точности соответствуют такому типу магии, по крайней мере тому, что мы о ней знаем. Фразы же на английском, итальянском, греческом и латыни представляют собой частичный перевод с оригинала, главным образом в тех фрагментах текста, которые соединяют магические формулы. Это я могу сказать с уверенностью.

— А рисунки? Они не похожи на те, что встречаются в греческих, арабских или александрийских магических книгах, и еще меньше — на те, которыми пестрят книги наших некромантов. Здесь мы имеем дело с изложением какой-нибудь еврейской или халдейской системы.

— Вы правы, сходства никакого. И знаете почему?

Кардинал сделал многозначительную паузу перед тем, как перейти к самой драматической части своего открытия.

— «Arbor Mirabilis» относится к совершенно незнакомой теологии и к такой безумной космогонии, что ее можно считать богохульством.

Падре Михаэлиса начинало уже раздражать, какими маленькими порциями кардинал дозирует информацию о своем открытии, и он почти потребовал:

— Если вам известно, что это за теология и космогония, скажите наконец!

Д'Альтемпс кивнул.

— Вы правы. В рукописи то и дело попадаются периодически повторяющиеся слова как мертвых, так и функционирующих языков: CASTER, ASTER или DAUGHTER, OYSTER. Bee они относятся к женской магической символике, к системе жизненных функций или же к чудесным космическим явлениям.

— Меня это не удивляет, — сказал падре Михаэлис. — Почти все человеческие фигуры на иллюстрациях — женские, и часто они помещены внутрь человеческого тела.

— Совершенно верно! И заметьте: у женщины со страницы семьдесят девятой царственный облик, в руке у нее распятие. Вы наверняка читали Иринея. Вспомните Барбело, женскую сущность, источник света. Она входит в еретическую Троицу: Отец, Мать и Сын.

— Помню, но…

— Ведь это все объясняет! Женские фигурки из «Arbor Mirabilis», помещенные в сосуды и сложные нервные сплетения тела, намекают на космос, включающий в себя женское начало и функционирующий благодаря тому же женскому компоненту. Для автора рукописи Божественность есть Женщина, и женскую сущность имеет та энергия, что заставляет пульсировать космос. Отдаете себе отчет, насколько все это чудовищно?