— Как только сменяется Великий инквизитор, мне приходится все разъяснять сначала. Я начинаю от этого уставать. — Молинас в отчаянии плюхнулся на старый диван, который жалобно скрипнул под ним. Упершись локтями в колени, он несколько мгновений сжимал руками голову, потом поднял глаза с покрасневшими веками. — Друг мой, вы познакомились с Нотрдамом и привезли ему рукопись, которую он столько лет разыскивал. Теперь вы понимаете, почему я считаю этого человека таким опасным.
Герцогиня устроилась в кресле с рваной обивкой, расправив складки вышитой по подолу юбки.
— Лично я это поняла только тогда, когда вы, Диего, мне объяснили. При встрече он вовсе не показался мне опасным. Невоспитанным — да. Едва прошел первый шок от того, что книга снова в его руках, он велел слугам доктора Серре выставить меня и мою дочь.
Молинас залюбовался кошачьей грацией, с какой она откинулась на подушки. С тех пор как она сделалась его сообщницей, он целиком подпал под ее очарование. Однако ее блеск не разжигал в нем привычной, постоянно сжигавшей его похоти. Для ее удовлетворения было достаточно случайных анатомических эксгибиций ее дочери Джулии. Герцогиня не возражала, считая это безобидной манией друга. По сути, она была права.
Молинас отвлекся от своих мыслей.
— Я просто добивался реакции Нотрдама, — оскалился он в саркастической усмешке. — Теперь я его хорошо изучил. Он мечтает о жизни нормального человека, которая поможет ему прийти в согласие с собственной совестью. Каждый раз, когда ему это удается, я вмешиваюсь, разрушая его уверенность. Рано или поздно он бросится искать помощи у своего старого учителя. И тогда он пропал. Оба они пропали.
Герцогиня кивнула.
— Все это я понимаю. Непонятно только, зачем вы вернули ему рукопись.
— Затем, что много лет мне не удавалось ее расшифровать. Она ни на что не годилась, кроме как заставить Нотрдама бежать из Марселя, где он был слишком уж защищен. — После десятилетий одиночества, молчания и скрытых уловок Молинасу наконец-то было с кем поделиться своими мыслями, и он испытывал несказанное облегчение. — Без знания шифра книга нечитабельна. Она просто пугает.
— Как может испугать книга?
— Там пугающие иллюстрации. Первая часть, казалось бы, посвящена ботанике, но включает описание растений, которых никто не видел. Вторая часть словно бы медицинская, но на грани непристойности. На рисунках какие-то странные воронки, обнаженные женщины под кровавым дождем. А потом вся эта кровь собирается в колодцы, из которых пьют собаки и ящерицы.
Герцогиню передернуло.
— А третья часть?
— Третья из всех самая безумная. Там ведутся рассуждения об астрономии, но созвездий, которые в ней описаны, не существует ни в одной части небосвода. Они словно принадлежат другой вселенной. — Молинас нахмурился. — Надо бы расшифровать текст, но без ключа это потерянное время.
— Вы говорили о какой-то последовательности чисел.
— Да. Столь милое Нотрдаму слово «Абразакс» подразумевает числа, которые в сумме составляют триста шестьдесят пять, то есть количество дней в году. Но что это значит? Пока я этого не узнаю, я не смогу понять, каким образом этому человеку удается преодолевать барьеры времени. Раскрытию этой тайны я и посвятил свою жизнь.
Герцогиня, казалось, вникла в его слова, но была очень удивлена.
— Ну, хорошо, допустим, вы раскроете тайну. И что вы дальше будете с ней делать?
— Принесу ее в дар Супреме, а может, и самому Папе. Пока еще не знаю. Жизнь Нотрдама меня не интересует. Мне важно добраться до автора «Arbor Mirabilis», до Ульриха из Майнца. Теперь вы поняли?
Наступило долгое молчание, потом герцогиня утвердительно кивнула.
— Возможно, это первый раз, когда я вас поняла. До сих пор вы не объяснялись так ясно. — Она указала головой в сторону окна. — Письмо, которое там порхает, возможно, положило конец вашей миссии. Если вы отправитесь на Сардинию, вам будет трудно получить разрешение вернуться сюда. И что вы думаете делать?
— Не знаю, не знаю. — Молинас попытался скрыть смущение. Он поднес было руки к лицу, но, увидев перед глазами обрубки мизинцев, тут же их опустил и положил на колени. — Я дал клятву послушания Супреме, но там, видимо, не понимают серьезности угрозы. Я даже не могу выехать в Испанию, чтобы поговорить с новым Великим инквизитором. Если я сразу же не уеду на Сардинию, это будет означать неповиновение Святой палате.
— Но тогда вам ничего не остается, кроме как найти другого хозяина.
Молинас удивленно взглянул на герцогиню.
— Что вы имеете в виду? Римскую инквизицию? Вряд ли там захотят иметь со мной дело.
— Нет, я подумала о другом. — Прелестное лицо герцогини исказила гримаса. Должно быть, ответ Молинаса напомнил ей Павла III и воспоминание было не из приятных. — Помните епископа Альфонсо Торнабуони? Он теперь в Авиньоне.
— И что?
— Вы прекрасно знаете, что во Франции он представляет разные интересы, в том числе и имперские.
— Все равно ничего не понимаю.
Герцогиня понизила голос и подалась вперед, невольно демонстрируя при этом роскошное содержимое глубокого выреза платья.
— Я знаю наверняка, что он подбирает надежных людей для службы Карлу Пятому на французской территории. Теперь война и верные люди, способные открыть войскам империи дорогу в Прованс, были бы очень кстати.
Слова герцогини, а также открывшееся его глазам зрелище сильно смутили Молинаса. Он покраснел и отвел взгляд.
— Сомневаюсь, что монсеньора Торнабуони заинтересует Нотрдам и его взаимоотношения с дьяволом.
От герцогини не укрылось смятение Молинаса. Она улыбнулась и чуть поменяла позицию.
— Конечно, это все ему неинтересно. Но при том условии, что вы будете получать от него содержание, вы сможете остаться в Провансе. Служа Карлу, который, в конце концов, ваш император, вы не потеряете возможности следить за Нотрдамом.
— И что я должен сделать?
— Это не в моей компетенции. Я уже сказала: монсеньор Торнабуони находится в Авиньоне. Мы можем отправиться к нему вместе, и вы предложите свои услуги. Подумайте об этом.
— Я подумаю. Однако я рискую потерять свои и без того скудные привилегии. К тому же я наверняка лишусь дружеского расположения кардинала делла Ровере, который мне покровительствует и предоставил мне этот дом…
— Эту грязную лачугу.
— Ну, по крайней мере, у меня есть постоянная крыша над головой. И, кроме того…
Молинас запнулся, потому что в комнату вошла дочь герцогини, Джулия. Услышав имя кардинала, она вздрогнула. В одиннадцать лет ее выдали замуж за Гвидобальдо делла Ровере, наследника герцогства Урбинского, который развелся с ней, как только ее мать попала в опалу. Джулия была изящной девушкой со спокойными голубыми глазами и вздернутым носиком. В ней совсем не чувствовалось материнского высокомерия. Катерина, возможно, чтобы подчеркнуть дистанцию, заставляла дочь ходить в обносках и выполнять всякие унизительные поручения. Молинас подозревал, что она завидует молодости Джулии.