Он прекрасно знал это место.
Деревья очерчивали кладбище с трех сторон. Кованая железная изгородь завершала границу, отделяя кладбище от Черри-стрит. Впрочем, Уиллу эта изгородь всегда казалась бессмысленной, ибо в арочном входе не имелось ворот. Туда мог войти кто угодно. Уилл добрую сотню раз здесь бывал. Кладбище находилось неподалеку от дома Кейтлин.
«Похоже, кто-то меня дурачит», — подумал Уилл.
А в следующее мгновение по нему прокатилась волна дезориентации, и живот его сжался. Все тело затряслось в судорогах, и Уилл упал на колени. Рвота жгла ему глотку, пока он блевал на траву. Затем Уилла вдруг охватил озноб и он содрогнулся, после чего сел и прижал руку ко рту.
Клейкая лента, придерживавшая повязку на левой руке отошла, и марлевый тампон отвалился. Длинный кровавый порез словно бы ему подмигнул. «Сперва самое главное», — подумал Уилл, пытаясь собраться с силами. За то время, что они изучали «Темные дары», Уилл и Брайан обнаружили друг у друга разные интересы и сосредоточились каждый на своем. Уилла, в частности, особенно притягивало целительство. Вздрагивая от боли, он сложил ладони, словно в молитве, и произнес единственное заклинание из книги Годе, которое было написано на латыни. А затем задумался, не таилась ли здесь особая важность. Когда он отнял правую ладонь от левой, там уже не было никакой крови, зато левую ладонь разделял длинный белый шрам.
— О Боже, — прошептал Уилл, переводя дух. Затем он несколько раз моргнул и опять огляделся, пытаясь отбиться от нового прилива дезориентации.
«Это реально, — подумал Уилл. — Я забыл. Забыл, как оно выглядит».
Уилл верил, что заговор сработает — если бы он в это не верил, ничего бы и не случилось, — но он совсем забыл о силе реальной магии. Серьезной магии. Тогда, в те времена, когда они с Брайаном еще только начинали баловаться с огнем, левитацией и маленьким целебным фокусом Уилла, когда они прокляли Дори, они никогда не достигали такого величия.
— Назад… назад во времени, — прошептал Уилл, и легкий, мелодичный смех так внезапно слетел с его губ, что удивил даже его самого. В те несколько мгновений он почувствовал себя слегка сумасшедшим. Руки Уилла запорхали вокруг него, словно бы ища, обо что опереться. Тут его живот опять начал сжиматься, и Уилл, задержав дыхание, стал наклоняться вперед, сдерживая тошноту.
Помятый белый фургон прогрохотал по Черри-стрит с лестницами, прикрепленными к крыше, и вывеской на задней дверце, которую Уиллу на таком расстоянии было не разобрать, пусть даже фургон и проехал под уличным фонарем. Однако Уиллу вовсе не требовалось ее читать.
Он множество раз видел этот фургон, пока рос. Вывеска на задней дверце гласила «Братья Мерфи, малярные работы», а сам фургон принадлежал бородатому любителю пива, который жил со своей женой и дочуркой в нескольких домах от Кейтлин.
В глотке у Уилла опять забулькал тот безумный смех.
— Вот блин, — вслух произнес он. Этот фургон был очевидным клочком его прошлого, но что еще больше утвердило правду у него в голове, так это уличные фонари. В его взрослые годы все они уже были покрыты толстой пластиковой оболочкой, а вот в пору его детства в Истборо эти самые фонари представляли собой металлические конусы с голыми лампочками внутри. Майк Лейбо однажды заночевал в доме у Уилла, и два мальчика расколотили все фонари на Парментере при помощи рогаток.
«Я здесь», — подумал Уилл.
Однако затем он опять нахмурился и огляделся. «Но почему именно здесь?» — подумал Уилл. Та его часть, которая нисколько не сомневалась в реальности всего этого заговора, ожидала, что он откроет глаза и окажется под верандой своего собственного дома, одиннадцатью годами раньше. Именно это Уилл визуализировал в точном соответствии с инструкциями к заговору. Время и место. Октябрь, выпускной год, вечер перед тем днем, когда должен был погибнуть Майк Лейбо.
Уилл медленно встал, осторожно прижимая руку к животу и надеясь на то, что тошнота и впрямь прошла. Затем огляделся, пытаясь сориентироваться. Прошло слишком много лет с тех пор, как он в последний раз здесь был, однако вскоре у него в голове стала складываться география. Уилл прикинул, какие тропы ведут к улице Брайана, как далеко отсюда до дома Кейтлин, сколько ему пришлось бы пройти домов, а также сколько времени ему бы потребовалось, чтобы дойти отсюда до своего дома.
«Дом», — подумал Уилл. Это слово совершенно неожиданно отозвалось у него внутри. До всех тех ужасов, что случились с ним за последнюю пару дней, Уилл был вполне счастлив и доволен жизнью. Однако это место, это время, эта улицы и это ощущение в воздухе до самого его смертного часа должны были остаться определением понятия «дом». Уилл попытался представить себе своих родителей на одиннадцать лет моложе — как они прямо сейчас сидят в гостиной на Парментер-роуд, смотрят по телевизору «Сейнфельд». Или Эшли, развалившуюся на полу своей спальни, погруженную в домашнее задание. Это был дом.
Даже на этом кладбище, как ни странно, Уилл чувство, вал себя как дома.
«Но почему здесь? — подумал он. — Почему заговор…»
Внезапно из темноты меж надгробий, чуть дальше вверх по покатому холму кладбища, донеслось девчоночье хихиканье, а затем негромкое шиканье. Уилл воззрился в темноту, в очертания мемориальных досок, различимые среди теней, и стал медленно подниматься по склону. Свет уличных фонарей на Черри-стрит сюда не доходил.
— Уилл, — вдруг послышался голос. — Прекрати!
Уилл нахмурился. Девочка обращалась к нему. Но как она могла…
— Эй! — крикнул он.
— Уилл! — воскликнула девочка и выскочила из-за большой мраморной плиты, отмечавшей место упокоения семьи Гилморов.
В темноте Уилл не смог разобрать черты ее лица, но лунный свет выхватил светлые волосы, и он узнал девочку по ее силуэту. Это была Кейтлин. Затаив дыхание, Уилл стал на нее смотреть, а из-за мраморной плиты тем временем поднялась вторая фигура.
— Привет, — сказал парнишка. — Мы тут не шпионили, ничего такого. Мы просто… с вами все хорошо, мистер? Мы услышали, как вы тошнитесь, а потом…
Уилл сделал шаг назад, затем еще один, после чего наткнулся на могильную плиту и чуть было не упал. Парнишка умолк и обнял Кейтлин, словно бы ее защищая. Уилл молча на него уставился.
На самого себя.
Стоять лицом к лицу с самим собой одиннадцать лет спустя — этого для него было уже слишком много. Ошеломленный и бессловесный, Уилл попятился еще на несколько шагов от расположившейся на кладбище парочки, а затем наконец повернулся и побежал. Сердце его бешено колотилось, пока Уилл шептал себе под нос молитвы и проклятия.
Ветер донес до него по склону холма собственный, но более молодой голос.
— Что с ним такое? — спросил юный Уилл Джеймс.
Голос был одновременно чужой и знакомый, и Уилл вспомнил о том странном чувстве, которое он испытывал всякий раз, как записывал какие-то свои заметки на диктофон, а затем их проигрывал. Ноги словно бы сами собой понесли его вперед, и он чуть было не споткнулся о треснувшую могильную плиту. А затем Уилл уже проскочил под аркой и оказался на Черри-стрит. В груди у него все горело от напряжения. Он явно был не в форме. Совсем не как тот парнишка на кладбище. Совсем не как в средней школе.