Никаких ключей там не было.
Отец никогда не надевал ключ от кладовки на одно кольцо вместе с ключами от дома и машины, а вместо этого неизменно держал его на отдельном, довольно неудобном металлическом кольце, где также имелись ключи от гаража (который, кстати говоря, никогда не запирался) и от снегоочистителя. Роясь в верхнем ящике отцовского комода, Кайл чувствовал, как пульс бьется у него в горле и даже в кончиках пальцев. В этом ящике папаша держал кольца, батарейки, разные сувениры, спички, а также — в футляре, который запросто мог сойти за коробочку от губной гармоники, — небольшой вибратор.
Вспомнив, как он впервые обнаружил этот вибратор, Кайл аж передернулся. Подобная информация казалась ему явно излишней. Однако, стоило его пальцам отпихнуть футляр в сторону, как по дну ящика заскребли ключи. Кайл тут же схватил колечко и быстро снял оттуда ключ от кладовки, после чего спрятал колечко под пачкой игральных карт, а сверху, аккуратно скрывая ключи, расположил еще несколько разных ерундовин. Если его отец станет рыться в ящике, он не сразу заметит пропажу ключа. Более того, он даже может вообще не заметить колечка.
Тут зазвонил телефон, но не домашний. Такую трель выдавал мобильник Кайла, по-прежнему лежащий у него в рюкзаке, поскольку он не пользовался им с тех пор, как вчера пришел домой из школы. Кайл метнулся по коридору к своей спальне, схватил рюкзак и принялся рыться в нем в поисках телефона. Ответить на звонок он не успел, но на самом деле это сейчас и не входило в число его главных приоритетов.
Вернувшись на кухню, Кайл набрал на мобильнике номер собственного домашнего телефона, одновременно выхватывая из холодильника банку кока-колы, а из буфета — пакетик соленых крендельков. Домашний телефон зазвонил, и парнишка нетерпеливо кивнул, мысленно побуждая аппарат поскорее включить автоответчик, как будто он в этом плане обладал невесть какой телекинетической силой. После четвертого звонка автоответчик включился. Кайл прислушался к голосу своей матушки, вежливо предлагающей ему оставить сообщение.
— Привет, предки, это всего лишь я, — сказал Кайл после гудка, усиленно стараясь скрыть тот факт, что он чуть-чуть запыхался. — Надеюсь, вы не будете против, а то я собираюсь заночевать у Бена. Мы взяли напрокат несколько дисков с фильмами ужасов и намерены устроить кровавый пир с уймой мочилова и попкорна. Мама, я знаю, как ты обожаешь такие фильмы, так что приходи, очень просим. — Тут парнишка нервно рассмеялся и на секунду задумался о том, различат ли родители фальшь в его сообщении. — Короче, утром позвоню. Завтра увидимся.
Вырубив мобильник, Кайл немного на него поглазел, а затем переключил его со звонка на вибрацию. Он намеревался находиться как раз под ними. Если родители услышат, как звонит мобильник, все пойдет прахом.
С кока-колой и крендельками в руках Кайл покинул кухню и тихонько вышел в дверь задней веранды. Как раз когда парнишка спускался по лестнице, до него донесся звук того, как перед домом захлопываются дверцы машины. Сердце Кайла затрепетало, как крылышки колибри, и он как можно тише прокрался в патио. Открывая дверцу кладовки, он услышал, как его родители, приближаясь к входной двери, над чем-то смеются.
«Только-только успел», — подумал Кайл.
И парнишка закрылся в кладовке на всю ночь, слишком поздно припоминая о том, что у него нет ни подушки, ни одеяла, а рано утром будет жуткий колотун.
Несколько минут Кайл сидел на бетонном полу, неспешно дыша. Затем он снова достал свой мобильник и тихонько набрал номер Бена.
* * *
Октябрь, выпускной год…
— Ты прекрасно знаешь, что с временным потоком мухлевать не положено. Про это есть во всех фильмах.
Сквозь сетчатый экран Уилл внимательно разглядывал Эшли. Она казалась ему немыслимо юной. Сложно было себе представить, что уже шел их последний год в средней школе. Сейчас в Эшли было что-то драгоценное — что-то, утраченное ею по мере взросления. Разумеется, Уилл подозревал, что-то же самое верно и для него.
— Я не сам это придумал, — отозвался он достаточно громко, чтобы Эшли разобрала его слова поверх музыки, которую она включила, чтобы ее родители случайно не услышали разговора. — Ненавижу магию. Ведь я уже тебе всю историю рассказал.
Эшли внимательно изучила его лицо.
— Ага, Уилл. Рассказал. И я ее поняла.
Уилл сейчас испытывал к ней не иначе как благоговение. Это, должно быть, отразилось у него на лице, поскольку Эшли вдруг засмущалась и потупила взор.
— Почему ты так на меня глазеешь? — спросила она.
Уилл негромко рассмеялся.
— Брось, пожалуйста. Разве ты на меня не глазеешь? Я просто изумляюсь тому, что ты принимаешь все это так… как ты это принимаешь.
Слегка истерическое хихиканье забулькало с ее губ, и Эшли резко прихлопнула рот ладонью. Глаза ее поверх ладони казались самую чуточку безумными, а дышала она так, как будто боялась, что уже забыла, как это делается.
— Эшли, ты что… я не хотел…
Она махнула на него рукой, призывая умолкнуть, поначалу пристально на него глазея, а затем усилием воли отводя взгляд. Удалившись от окна, Эшли принялась расхаживать по комнате в белой майке на лямках и синих тренировочных брюках. Уилл просто не мог оторвать от нее глаз, но ничего похотливого в его интересе не было. Или, если и было, то самая чуточка.
Повернувшись к Уиллу спиной, Эшли первым делом опустила подбородок. Ее конский хвостик тут же скользнул по плечу и повис рядом с лицом. Долгое время спустя Эшли запрокинула голову и глубоко вздохнула. Уилл всерьез о ней забеспокоился. В первый раз увидев его лицо, девочка до смерти испугалась, но не закричала, не позвала на помощь родителей или полицию. Как только Эшли в достаточной мере успокоилась, и сила вернулась в ее колени, она осторожно приблизилась к окну и негромко потребовала, что Уилл все объяснил, чтобы он заставил ее поверить в невозможное. В магию.
Уилл подумал, что девочка по-настоящему стойко восприняла все случившееся.
Теперь Эшли, по-прежнему крепко обхватывая себя руками, снова повернулась к окну. Взглянула на свой CD-плейер, как будто ожидала от него некой странной реакции. Затем опять покачала головой. Тут глаза ее сузились, и она внезапно прошагала через всю комнату. Уилл наблюдал за решительным выражением у нее на лице, пока Эшли отвинчивала сетчатый экран и снимала его с окна. Затем она развернулась и засунула экран под кровать.
Уилл испытывал замешательство. Ему меньше всего хотелось еще больше расстраивать девочку. Неужели она хотела, чтобы он залез внутрь? Однако, прежде чем Уилл успел об этом спросить, Эшли, по-прежнему на босу ногу, опустилась на колени перед окном, собирая тренировочными брюками пыль с попа из твердой древесины. — Не двигайся, — предупредила она Уилла. Мольба, которая в этот момент появилась в ее глазах, чуть не разбила ему сердце. Уилл любил свою подругу Эшли де Сантие, высокопрофессиональную женщину, жену, мать чудесных близнецов. Но только теперь, в этот самый момент, в считанных дюймах от этой прелестной, умной, немыслимо юной старшеклассницы, Уилл понял, как же он тоскует по Эшли Уилер, той соседской девочке.