— И что же дальше? — Эверард смотрел на ее профиль — словно с картины Вермера: золотой ореол волос на фоне сумерек.
— Трудные были годы. Я часто скучала по дому, иногда до отчаяния. Но в то же время я раскрывала, изучала, исследовала целую вселенную привычек и верований, знаний и искусств незаурядных людей. Я даже полюбила их… Довольно добросердечные люди, на свой грубый манер и по отношению к соплеменникам. Так вот, Гарульф и я… сблизились. Я родила ему двоих детей и втайне убедилась, что они будут жить. Он, естественно, надеялся иметь еще детей, но я сделала так, чтобы этого не произошло. Женщины сплошь и рядом становились тогда бесплодными, обычное дело. — Губы ее печально скривились. — Он заимел их от крестьянской девки. Мы с ней в общем-то ладили, она считалась со мной и… Не важно. Это тоже было обычным, общепринятым поведением, меня оно не порочило. Я ведь знала, что когда-нибудь должна буду уйти.
— Как это произошло?
Голос ее стал глуше.
— Гарульф умер. Он охотился на зубров, и зверь поднял его на рога. Я горевала, но все стало проще. Мне следовало уйти гораздо раньше, исчезнуть, как мои помощники, если бы не он и не дети. Но теперь мальчишки подросли, стали почти мужчинами. Братья Гарульфа могли бы присмотреть за ними.
Эверард кивнул. Он знал, что взаимопомощь дяди и племянника приветствовалась у древних германцев. В числе трагедий, перенесенных Бермандом-Цивилисом, был и разрыв с сыном сестры, который сражался и погиб в римской армии.
— И все-таки покидать их было больно, — закончила Флорис. — Я сказала, что ухожу на некоторое время, чтобы провести траур в одиночестве, и оставила их гадать, что же произошло со мной потом.
«А ты гадаешь, как живут они, и, вне всякого сомнения, всегда будешь беспокоиться, — подумал Эверард, — если не проследила уже их жизнь до самого конца. Но, полагаю, ты достаточно умна, чтобы не делать этого. Да, такова цена полной славы и приключений жизни патрульного…»
Флорис проглотила комок в горле. Слезы? Но она справилась с собой и усмехнулась.
— Можешь себе представить, какое косметическое омоложение мне понадобилось после возвращения! А как я соскучилась по горячим ваннам, электрическому свету, книгам, кино, самолетам — по всему на свете!
— И не в последнюю очередь — по чувству равноправия, — добавил Эверард.
— Да, да. Женщины там обладают высоким статусом, они более независимы, чем станут позднее, вплоть до девятнадцатого века, но все-таки
— да, конечно.
— По-видимому, с Веледой все было по-другому.
— Абсолютно. Она ведь выступала от имени богов.
«Нам еще надо в этом убедиться», — подумал Эверард.
— Та программа была завершена несколько лет назад по моему личному времени, — продолжила Флорис. — Остальные проекты были менее амбициозны. До сих пор.
Эверард прикусил черенок трубки.
— М-м-да, но все-таки проблема пола остается. Я не хочу этих сложностей с перевоплощениями — разве что на короткое время. Слишком много ограничений.
Она остановилась. Пришлось остановиться и ему. Свет фонаря, под которым они задержались, превратил ее глаза в кошачьи, и Флорис произнесла громче обычного:
— Я не собираюсь лишь болтаться в небе, наблюдая за тобой, агент Эверард. Не собираюсь и не буду.
Какой-то велосипедист прошелестел мимо, окинув их взглядом, и укатил дальше.
— Было бы полезно, если бы ты могла быть рядом, — согласился Эверард.
— Но не все время. Ты должна понимать, что очень часто лучше иметь партнера в резерве. Вот когда начнется настоящая детективная работа, тогда ты со своим опытом… Вопрос в том, как это осуществить?
Сменив гневный тон на страстный, она продолжала добиваться своего:
— Я стану твоей женой. Или наложницей, или служанкой — смотря по обстоятельствам. Нет ничего необычного для германцев в том, что женщина сопровождает мужчину в его путешествиях.
«Проклятье! Неужто у меня и в самом деле покраснели уши?»
— Мы здорово осложним себе жизнь.
Она поймала его взгляд и быстро возразила:
— А вот насчет этого я не беспокоюсь, сэр. Вы профессионал и джентльмен.
— Ну, спасибо, — произнес он с облегчением. — Полагаю, я смогу контролировать свое поведение.
«Если ты будешь контролировать свое!»
7
Весна обрушилась на землю внезапно. Тепло и увеличивающийся световой день погнали в рост листву. Все расцветало. В небе послышались трели птиц и шелест крыльев. На лугах резвились ягнята, телята и жеребята. Люди вылезали из сумрака хижин, дыма и вони зимы. Они жмурились от яркого солнечного света, впитывали сладость свежего воздуха и принимались за работу, готовясь к лету.
Еще они чувствовали голод после прошлогоднего скудного урожая. Большинство мужчин отправились на войну за Рейн, и немногие из них вернутся обратно. А Эдх и Хайдхин все еще хранили холод в своих сердцах.
Они шли по ее владениям, не замечая ни солнечного света, ни свежего ветра. Работники в полях видели, что она вышла, но не решались приветствовать ее или обращаться с вопросами. Хотя роща на западной стороне поляны сверкала листвой, с восточной стороны поляна казалась темной, словно тень башни дотягивалась и сюда.
— Я недовольна тобой, — сказала Веледа. — Надо бы отослать тебя прочь.
— Эдх, — голос его стал хриплым, костяшки пальцев, сжимающих копье, побелели. — Я сделал все, что нужно. Мне было ясно, что ты пожалеешь этого римлянина. А асы затаили достаточно зла против нас.
— Только глупцы болтают об этом.
— Тогда большинство в племени — болваны. Эдх, я живу среди них, в отличие от тебя, потому что я мужчина и не избран богиней. Люди говорят мне то, что не отважились бы сказать тебе. — Хайдхин шел некоторое время молча, подбирая слова. — Нерха берет слишком много из того, что раньше предназначалось небесным богам. Я согласен, мы с тобой в долгу перед ней, а бруктеры — нет, да и асам мы тоже задолжали. Если мы с ними не помиримся, они отберут у нас победу. Я прочел это по звездам, погоде, полету воронов и бросанию костей. И что с того, если я ошибаюсь? В сердцах людей залег страх. Они могут дрогнуть в битве, и враг одолеет их. Ну, отдал я от твоего имени асам человека, не просто раба, а вождя. Позволь этой новости распространиться, и ты увидишь, как надежда вдохнет новые силы в усталых воинов!
Взгляд Эдх вонзился в него, словно лезвие меча.
— Ха, ты думаешь, одной твоей маленькой жертвы достаточно для них? Знай, пока ты был в отъезде, еще один гонец от Берманда разыскал меня. Его люди поубивали всех пленных и уничтожили Кастра Ветера. Они пресытили своих богов.
Копье, крепко зажатое в руке Хайдхина, дрогнуло, прежде чем лицо его стало непроницаемым. Наконец он медленно произнес: