Тацит, очевидно, правильно наметил общие контуры исторических событий. Ампсиварии были изгнаны из своих домов хавками note 71 . Земли истощились. Людей с неэффективными методами ведения сельского хозяйства становилось все больше, и земля предков не могла прокормить их всех. Перенаселение — понятие относительное и такое же старое, как голод и войны, которые оно вызовет.
Изгнанники двинулись к устью Рейна. Они знали, что здесь есть большие свободные территории, очищенные от прежних обитателей римлянами, которые намеревались держать их в резерве для расселения выходящих в отставку воинов. Два племени фризов уже пытались занять их, но им приказали убираться. Когда же они уперлись, на них напали, многих убили, и еще больше фризов пополнили невольничьи рынки. Но ампсиварии были верными союзниками. За сорок лет до того Бойокала бросили в темницу — за то что не присоединился к восстанию Арминия. Потом он служил под началом Тиберия и Германика, пока не оставил службу и не стал вождем своего народа. Конечно же, считал он, Рим уступит ему и его беглецам место, где можно преклонить головы.
Рим не уступил. С глазу на глаз, надеясь избежать осложнений, легат предложил Бойокалу поместье для него и его семьи. Вождь отказался от взятки:
— Да, нам нужна земля, где мы могли бы жить, а уж где помереть, у нас есть.
Он повел племя вверх по течению — к тенктерам. Перед огромным собранием народа он призвал их, бруктеров, и все племена, которые считают чрезмерным давление Империи, присоединиться к нему и объявить Риму войну.
Пока они разводили этакие квазидемократические споры по этому поводу, легат переправил свои легионы через Рейн и пригрозил истребить всех, если новоприбывших не изгонят. Вторая армия подошла с севера, из Верхней Германии, и встала за спинами бруктеров. Зажатые в тиски тенктеры уговорили гостей удалиться.
«Только не строй из себя праведника. Соединенные Штаты совершат гораздо худшее предательство во Вьетнаме и по менее веским причинам».
Путь Эверарда и Флорис пролегал по узкому разбитому тракту — скорее даже тропе, выбитой ногами, копытами и колесами. Они часами следовали по его подъемам и спускам. Незаметно наблюдая с высоты или с помощью электронных помощников, выделяя главное, терпеливо сопоставляя обрывки, возможно, полезных наблюдений, Флорис заранее спланировала их маршрут. Мужчине с женщиной вдвоем путешествовать без сопровождения было довольно рискованно, хотя у тенктеров разбойные нападения случались не часто. Но так или иначе, агентам было необходимо, чтобы все видели, что они прибыли обычным способом. В случае серьезной опасности можно воспользоваться парализаторами, но это только если не будет многочисленных свидетелей, чьи рассказы могут оставить след в истории.
Пока трудностей не возникало. Все больше и больше на дороге появлялось попутчиков. Мужчины были неразговорчивы, словно погружены в заботы и мрачные мысли, — за исключением одного рослого малого с огромным животом, выдававшим в нем любителя пива. Он назвался Гундикаром, долго ехал рядом с необычной парой и всю дорогу безудержно болтал. В девятнадцатом или в двадцатом веке, подумал Эверард, он стал бы преуспевающим лавочником и завсегдатаем местной пивнушки.
— И как это вам вдвоем удалось добраться сюда невредимыми?
Патрульный выдал ему приготовленную историю:
— С трудом, друг мой. Я из ревдигнов, что живут на северных берегах Эльбы, слышал о таких? Торговал на юге. Потом война между гермундурами и хаттами… Мы ускользнули. Но кажется, я один остался в живых… товар весь пропал, вот только пожитки кое-какие… Женщина… овдовела, родни не осталось, присоединилась ко мне. Теперь пробираемся домой вдоль Рейна и по побережью моря. Надеемся, больше на неприятности не нарвемся. Слышали мы о мудрой женщине с востока… Она должна, вроде бы, говорить с вами, тенктерами…
— Эх, и в правду ужасные нынче времена, — вздохнул Гундикар. — Убиям на той стороне реки тоже досталось от пожаров. По-моему, это месть богов за то, что они лижут пятки римлянам. Может быть, скоро весь их род постигнет страшная кара.
— Так вы будете драться, если легионы придут на ваши земли?
— Ну, сейчас это глупо, мы не готовы, да и сенокос на носу, сами понимаете. Но я не стыжусь признаться, мне до слез было жалко этих погорельцев. Пусть Великая Мать будет добра к ним! И я надеюсь, жрица Эдх обратится к нам со словами утешения, когда мы действительно будем нуждаться в них.
Но разговор вела по большей части Флорис. Женщина в обществе, где война обычное дело, как правило, пользуется уважением, если не полным равенством в правах с мужчиной. Она заправляет всем хозяйством, когда ее муж покидает одинокий хутор; будь то нападение соседнего племени, викингов или, позже, индейцев, она командует обороной. Больше, чем греки или евреи, германские народы верили женщинам-пророчицам, почти шаманкам, которым боги дали силу предсказывать будущее. Слава Эдх шла далеко впереди нее, и Гундикар охотно сплетничал.
— Нет, неизвестно, где она появилась в первый раз. Она прибыла сюда от херусков, а прежде, я слышал, жила некоторое время у лангобардов. Я думаю, эта ее богиня Нерха, она из ванов, а не из асов… если это не еще одно имя Матери Фрикки. Но еще говорят, Нерха в гневе страшна, как сам Тив. Болтают что-то о звезде и море, но я ничего не знаю об этом, мы тут далеко от моря…
Она пришла к нам вскоре после ухода римлян. Сейчас у короля гостит, а он призывает людей, чтоб те слушали. Видимо, по ее просьбе. Хотя она и не признается в этом…
Флорис старалась вытянуть из него побольше. Все, что он расскажет, поможет ей спланировать последующие шаги поисков. Встречаться с самой Эдх агентам Патруля до поры до времени не стоило. Было бы глупо соваться к ней или вмешиваться, пока они не узнают, кто она такая и что задумала.
В конце дня они приехали в ухоженную долину с полями и пастбищами — главное поместье короля. Он был по сути своей землевладельцем и не считал зазорным присоединяться в работе к своим крестьянам, батракам и рабам. Король верховодил в совете, распоряжался сезонными жертвоприношениями, командовал на войне, но закон и традиции связывали его так же прочно, как и любого другого смертного. Его подданные, народ весьма своенравный, могли сместить его или заставить поступать, как им нужно, в зависимости от общего настроения. Любой отпрыск королевского рода мог претендовать на его место, и чем больше он мог собрать воинов в свою поддержку, тем больше у него было прав.
«Неудивительно, что германцы не могут одолеть Рим, — размышлял Эверард. — И никогда не смогут. Это удастся лишь их потомкам — готам, вандалам, бургундцам, ломбардцам, саксонцам и остальным, — но то будет победа над несуществующим противником, так как Империя сгниет изнутри. А кроме того, она одолеет их еще раньше — духовно, обратив в христианство. Так что новая западная цивилизация возникнет там, где начинала предыдущая, древняя: в Средиземноморье, а не на Рейне или на Северном море».