Неужели дядя Стив связан с ЦРУ? Вечер вдруг потерял для меня всю свою прелесть.
— Хорошо. Спокойной ночи, мистер Эверард. Я выхватываю у него визитку и торопливо закрываю дверь.
11 мая 2937 года до Рождества Христова
— Когда я заметил, что они ушли со своих постов и собрались вместе, я призвал на помощь Сант-Яго и бросился на них, — рассказывал Кастелар. — Первого двинул по шее, и он упал. Извернулся и ударил второго — ребром ладони под нос, снизу вверх. Вот так! — Испанец сделал резкий, сокрушительный выпад. — Он тоже свалился. Тогда я схватил свою шпагу, прикончил обоих и бросился к вам.
Он говорил нарочито небрежно. Тамберли, еще не оправившись от шока, подумал, что экзальтационисты совершили непростительную ошибку: недооценили возможности человека прошедшей эпохи. Этот испанец не знал почти ничего из того, что знали они, но голова у него работала ничуть не хуже.
Сыграла свою роль и жестокость, воспитанная столетиями войн, — не конфликтов с использованием передовых технологий, где роль личности незначительна, а средневековых битв, когда смотришь в лицо своему врагу и собственной рукой кромсаешь его на куски.
— И вы не побоялись их… колдовства? — пробормотал Тамберли.
Кастелар покачал головой.
— Я знал, что Бог на моей стороне.
Он перекрестился и вздохнул.
— Я сделал глупость — не захватил с собой их ружья. Больше такого не повторится.
Несмотря на жару, Тамберли охватила дрожь.
Сгорбившись, он сидел в высокой траве, под лучами полуденного солнца. Над ним нависал Кастелар — доспехи сверкают, рука сжимает шпагу, ноги широко расставлены — словно колосс, покоривший мир. В нескольких ярдах от них стоял темпороллер. Рядом журчал ручей, устремляясь к невидимому отсюда океану. Кастелар прикинул, что до него миль двадцать-тридцать. Пальмы, чиримойи note 79 и другая растительность свидетельствовали, что они «все еще» находятся в тропическом поясе Америки. Ну да, он ведь в первую очередь привел в действие темпоральный активатор, а пространственный почти не трогал.
Вскочить, прорваться мимо испанца к роллеру и бежать? Нет, это невозможно. Будь он в лучшей физической форме, рискнул бы. Как и большинство полевых агентов, он в совершенстве владел техникой рукопашного боя. Это давало возможность одолеть более сильного, но менее искусного противника. (Любой кабальеро минувших веков проводил жизнь в условиях такой физической активности, что даже олимпийский чемпион рядом с ним мог показаться заморышем). Но сейчас Тамберли был слишком слаб — и телом, и духом. После того как с головы был снят кирадекс, к нему снова вернулась сила воли. Но что толку? Тело его не слушалось, мысли путались, веки налились свинцом, голова гудела, как колокол.
Кастелар свирепо глядел на американца.
— Хватит изворачиваться, колдун! — выкрикнул он. — Ты ответишь на все мои вопросы.
«Если я буду просто молчать, он меня убьет, — в изнеможении размышлял Тамберли. — Но сначала попытается развязать язык пытками и заставить подчиниться силой… Хотя тогда он останется один, неизвестно где, и может быть, не сумеет никому принести вреда. Нет. Убедившись, что от меня мало проку, он наверняка попытается запустить роллер. Хорошо, если сразу взорвется, а если нет? Он ведь такого натворит… Нет, смерть — на крайний случай, когда ничего другого не останется…»
Тамберли поднял голову и увидел в вышине темный силуэт парящего орла.
— Никакой я не колдун, — сказал он. — Просто я знаю много таких вещей, о которых вы даже и не слышали. Индейцы думали, что мушкетеры повелевают молниями. А все дело в порохе. Стрелка компаса указывает на север, но это тоже не колдовство. — «Хотя ты и не понимаешь принцип его действия». — Таковы и оружие, которое поражает, не причиняя ран, и механизмы, способные преодолевать пространство и время.
Кастелар кивнул.
— Я догадался об этом, — неторопливо произнес он. — Охранявшие меня воины, которых я потом убил, думали, что я не понимаю, о чем они говорят.
«Боже, какой сообразительный экземпляр! Возможно, в своем роде гений. Я его недооценивал. А ведь он рассказывал, что в семинарии зачитывался Амадисом Галльским — рыцарскими романами, будоражившими воображение его современников… А в другой раз продемонстрировал в разговоре хорошее понимание тонкостей ислама».
Кастелар вдруг весь напрягся.
— Говори, что здесь происходит, — потребовал он. — Кто ты на самом деле и почему выдаешь себя за духовное лицо?
Тамберли попытался сосредоточиться. Защитного барьера в сознании больше не было: кирадекс снял психологическую блокировку и ничто теперь не удерживало его от раскрытия тайн темпоральных путешествий и Патруля Времени. Кроме чувства долга.
Он обязан, просто обязан найти выход из этого ужасного положения. Ему бы сейчас хоть небольшую передышку — восстановить силы после всего, что пришлось пережить, — и он перехитрил бы Кастелара. Будь тот хоть семи пядей во лбу — ему все равно многого не понять. Но Тамберли был едва жив. А Кастелар чувствовал его слабость и беспощадно на него наседал.
— Отвечай! По существу, без уверток! Говори правду!
Он наполовину обнажил шпагу, но тут же убрал ее обратно в ножны.
— Это будет очень долгий рассказ, дон Луис…
Испанец пнул Тамберли сапогом по ребрам, и тот упал, хватая ртом воздух. Грудь пронзила нестерпимая боль.
— Давай! Говори же! — Голос испанца гремел над ним, словно раскаты грома.
Американец с трудом поднялся с земли и снова сел, втянув голову в плечи.
— Да, я выдавал себя за монаха, но не имел никаких намерений, направленных против веры Христовой. — Тамберли закашлялся. — Так было нужно. Понимаете, где-то в мире есть злодеи, у которых имеются точно такие же машины. На этот раз они хотели завладеть вашим сокровищем и похитили нас обоих…
Допрос продолжался. Уж не у доминиканцев ли, заправлявших испанской инквизицией, обучался Кастелар? Или он просто умел обращаться с пленными? Вначале Тамберли намеревался скрыть все, что касалось темпоральных путешествий, но потом то ли он сам случайно проговорился, то ли Кастелар, заподозрив что-то, сумел развязать ему язык. Конкистадор удивительно быстро ухватил суть идеи. Теория не понадобилась. (Тамберли сам имел довольно смутное представление об этом открытии, совершенном спустя много тысячелетий после его эпохи.) Кастелар не стал ломать голову над проблемой взаимосвязи пространства и времени: выругавшись, он сразу же перешел к практической стороне дела. До него быстро дошло, что машина может летать и зависать в воздухе, а также мгновенно переноситься по желанию седока куда и когда угодно.
Пожалуй, реакция Кастелара оказалась вполне естественной. Даже образованные люди шестнадцатого столетия верили в чудеса — это догмат и христианства, и иудаизма, и ислама. С другой стороны, они жили в эпоху революционных открытий, изобретений и идей. (Испанцы же чуть не поголовно увлекались историями о рыцарях и волшебниках — пока их не излечил от этого Сервантес.) Ни один ученый не говорил Кастелару, что путешествие в прошлое физически невозможно, ни один философ не указывал причины, по которым оно абсурдно с точки зрения логики. Конкистадор принял его как очевидный факт.