Я скрестила на груди руки, сохраняя хладнокровие.
– Что ж. Я могу сделать то, что предложил твой сын и убить тебя. Что ты об этом думаешь?
Она замерла, уставившись на меня, на мгновение ее лицо превратилось в удивленную маску.
– Ты лжешь.
– Ага. Мы, джинны, иногда это делаем. Хочешь – верь, хочешь – нет. – Я пожала плечами, демонстрируя полное безразличие. – Решай сама.
Я посмотрела на Дэвида, все так же стоявшего неподвижно в ожидании приказа. Посаженного на цепь, но не ручного. Она поднялась, продолжая сверлить меня взглядом, и положила руку на его плечо, заставляя встать вместе с ней. Она провела с видом собственницы по сияющей теплым светом коже, шее, изящному уху, ее пальцы с наслаждением зарылись в его роскошные волосы. Ни единого звука протеста, ни единого движения с его стороны. Я знала, что он обладал некоторой свободой воли – не так ли? – но он не уклонялся, что бы она ни делала.
Возможно, она отдала соответствующий приказ еще до моего появления на сцене. Или, может, он отвлекал ее внимание, провоцируя на беспечность.
Я надеялась, что так оно и есть.
– Он был твоим? – спросила она и дернула его за волосы, притягивая к себе. На его лице по-прежнему ничего не отражалось. Я прислушивалась, стараясь понять, шептал ли он мне что-нибудь через тонкую нить, соединявшую нас, но слышала лишь тишину. Он ушел далеко – глубоко в себя. Если что-то и осталось, я не могла отыскать.
– Я не рабовладелица, – ответила я. Бог мой, каким добродетельным был мой тон. Я решила, что это даже хорошо, потому что сейчас действительно ощущала себя добродетельной. – В этой стране давным-давно освободили рабов, или ты завалила тесты по истории точно так же, как тест на интеллект?
Она обернулась к Дэвиду, и, подтянув его голову поближе, что-то жарко зашептала ему на ухо, потом снова повернулась ко мне, прижимаясь к нему щекой.
Они оба улыбались. Я чувствовала ледяные мурашки, ползущие по спине, ощутила, как вся покрываюсь гусиной кожей, потому, что эти улыбки были бездушными, мертвыми, предвкушающими что-то ужасное. Я вспомнила, как улыбался Дэвид в тот день, когда мы повстречались на дороге, когда моя машина слетела на обочину, подняв тучи пыли.
Я помнила яркий, отточенный ум, светящийся в его красивых глазах. Я помнила его тело, наливающееся силой и дрожащее в моих объятиях.
Здесь ничего подобного не было. Она обладала лишь оболочкой. Скорлупой. Призраком.
Я убеждала себя в этом, но не могла справиться с жутким отчаяньем, сдавившим горло. Ее руки продолжали путешествие по телу Дэвида. Мне хотелось отодрать их.
– Мой маленький Кевин, наконец, отрастил зубы? Ты блефуешь, лапочка. Он не мог.
Я оглядела комнату.
– Но я же здесь, не так ли? – Ответа не последовало. Иветта села. На ее блузке не хватало пары пуговиц, но это на меня впечатления не произвело. – Ты и твой маленький Кевин играете в милые игры. Как трогательно. И ты думаешь, после этого он не желает тебе смерти? Дорогая, я познакомилась с тобой совсем недавно и уже испытываю желание тебя придушить.
– И поэтому ты пришла сюда предупредить меня? – она восстановила самообладание. – Непохоже.
– Я не то чтобы страстно желаю быть милой маленькой рабыней Кевина. – Парировала я. Все, что я сказала, было, абсолютной правдой, потому что… в общем, потому что так оно и было. – Я пришла предложить тебе сделку.
Она моргнула. Сделки заключаются с позиции силы. Мы обе прекрасно знали, никакой силы у меня не имелось.
– Не будь смешной. Некоторое время ты меня развлекала, но теперь становишься нудной. Я обычно ломаю игрушки, которые мне надоели.
Я улыбнулась, позаимствовав придумку Рэйчел. Зубы акулы. Ее невольная дрожь вполне окупила мой дискомфорт.
– Есть кое-что, что тебе желаннее Дэвида, – сказала я. Конечно, это были лишь мои догадки, но у таких как она всегда имелось что-то еще. Игрушки постепенно устаревают, с того момента, как попадают им в руки, к тому же Дэвид был у нее и раньше. Теряются острые ощущения. – Я могу дать тебе это.
Теперь она действительно застыла на несколько секунд, внимательно меня разглядывая, и я видела вспышку жадности в ее зеленых глазах.
– И что же это конкретно?
Я пожала плечами.
– Ты прекрасно знаешь.
Ах, эти способности джиннов к мистификациям. Слава богу, они оставались со мной.
– Если ты хочешь тратить мои возможности впустую на своего пасынка, твое право. Но только подумай, каких высот ты могла бы достичь, имея меня.
Она не знала. В ее воображении я уже обрела легендарную мощь и положение… человек, переродившийся в джинна. Она не могла даже представить, каким проблемами это чревато… Скорее всего, она решила, что я предлагаю ей именно это. Жизнь в виде джина.
Только через мой труп. Вернее дух. Неважно.
– Ты не слишком-то ему предана, не так ли? – спросила она. – Почему я должна верить, что ты будешь более предана мне?
Я снова пожала плечами.
– Он только слабый ребенок. Ты сама это знаешь. – Как и она. Только иначе. Слабая, жадная, больная. – Ты хочешь использовать Дэвида, как дешевую игрушку, что ж твое право. Но мне кажется, ты должна слегка расширить свои границы. Мир чуть просторнее, чем твоя спальня.
– Ты считаешь, у меня нет амбиций?
Мне не нужно было изображать циничную улыбку. Люди ее сорта всегда амбициозны.
– Ты совершила ошибку, – сообщила я. – Ты могла привлечь Льюиса на свою сторону. Теперь ты заполучила могущественного врага. Тебе понадобиться помощь, если хочешь остаться в живых, после того как он встанет на ноги.
– Льюис, – спросила она безучастно и выпустила Дэвида. Она совсем позабыла о нем.
– Льюис Левандер Оруэлл? Ну да. Тот самый парень. Ты терлась об него как шлюха, чтобы добраться до меня. Ты продешевила, милая. Имея Льюиса, ты могла бы добиться многого. Например, повышение… но теперь ты просто девка, давшая ему по голове, а не та, кто привел его обратно к Хранителям.
Это ее добило. Она держала удачу за хвост и выпустила ее, осознание этого причиняло ей страшную боль.
– Ты врешь, вероломная сука, – произнесла она с клокотанием в горле и обхватила голую руку Дэвида. – Ничтожество, и ты собираешься заключать сделку со мной? Я не имею дел с тебе подобными. Никогда. Или ты будешь служить мне или будешь страдать. Выбирай.
Инструкции Кевина по ее убийству казались мне все более и более соблазнительными. Может, мне стоит только хорошенько ее избить… нет. Я видела ее лицо, когда Дэвид бросил ее на пол. Вероятно, она решила бы, что это прелюдия.
– Служи мне или страдай!