Каждую секунду я ожидал окрика: «Вот они!» — и с силой стискивал рукоять клинка. Ловил на себе множество заинтересованных взоров, хмурился и метал грозные взгляды — ершистость лучшая защита. Пару раз встречали стражников, но Гай вошел в образ — и подозрений мы не вызвали. Однажды в толпе мелькнул балахон служителя. Я сделал вид, будто увлеченно рассказываю «графине Солидж» о красотах города, под ручку увел подальше от опасности. Меня святоши прочесть не могли, а разум вора открылся бы как книга… Но маг и сам не пылал желанием искать еретиков, шел по своим делам. Быстро смешался с толпой, исчез.
Скучающий люд смотрел на новичков с сонным удивлением, многие перешептывались. Женщины округляли глаза, кривились… Я поначалу перепугался, но затем уловил часть случайной фразы и чуть не прыснул со смеху. Оказывается, столько пересудов вызвали мои «художества». Дамочки завистливо обсуждали новые веяния в моде, обзывали вора вертихвосткой. Мужчины же провожали Гая маслеными взглядами, какой-то обнаглевший дворянчик попытался подбить клинья. Но, завидев мою хмурую мину, сделал вид, что на самом деле ему надо в совершенно иную сторону… шел, мечтал, и тут о деле вспомнил… о государственном, естественно.
Чуть успокоившись, я принялся красочно врать о произведениях искусства. Активно жестикулировал, сбивчиво и жарко рассказывал, показывал на действительно прекрасные древние статуи и картины. То и дело кланялся, галантно шаркал ножкой. Вор же сохранял холодность, высокомерно и равнодушно слушал болтовню «ухажера». Но когда я громко предложил подышать свежим воздухом, благосклонно наклонил голову. Под злобное шипение женщин и разочарованный ропот мужчин спустились в главный холл, беспрепятственно преодолели гвардейский пост. Воины лишь стукнули каблуками, вытянулись и принялись поедать глазами пространство. Я похвалил за службу, торопливо вывел «графиню» на крыльцо.
Тут напряжение чуть не подвело, первым порывом стало рвануть к воротам со всех ног. Пятнадцать минут шествия через освещенные и многолюдные залы ждал нападения, готовился срубить первого врага и мчаться напролом, резать и жечь… Но я сдержался, увидел слуг и с холодной миной прикрикнул:
— Карету графине Солидж! Живо, чернь!..
Прислуга мигом растеряла сонное спокойствие, засуетилась. Через минуту к крыльцу подъехала повозка, я подал вору руку и помог взобраться внутрь. Одарил слуг серебром, чем заслужил благодарные взгляды, залез сам и рыкнул громко:
— В «Поступь Алара»! Быстро!..
— Сию минуту, ваша милость, — пробасил кучер. Свистнул кнут, застучали копыта, и мы поехали. У ворот чуть задержались, потом сразу ускорились…
Гай расхохотался жизнерадостно и громогласно, чем заслужил мой укоряющий взгляд — зачем давать кучеру повод подозревать? Но приятель не унимался, нервно хихикал и дрыгал ногами. Отбросил ненужный веер, полез целоваться.
— Да иди ты! — отмахнулся я. — Что ржешь?..
— Колдун, я с тобой хоть в огонь! — заявил ворюга, ничуть не смущаясь. — Вы заслужили поцелуй, милый барон…
— Иди к демонам, — кисло ответил я. Чего смеяться-то? Планы рухнули, Книгу упустил, выжили и не попали в казематы по чистой случайности. Тут плакать надо горючими слезами.
— Хей, Сириус! — еще больше развеселился парень. — Ты величайший хитрец, какого я только видывал. Это ж надо так все провернуть, пройти по главным покоям… Тьма, да я прославлюсь в Гильдии на многие годы вперед!
— С чего бы? — процедил недоверчиво.
— Ты хоть понимаешь, с кем в шкафу столкнулись?.. — хохотнул вор.
— С пацаненком, — хмуро произнес я. — Отпрыск каких-нибудь герцогов…
— А это видал?! — победно вскричал Гай. Извлек из-под складок платья знакомый жезл и сунул мне в руки.
Свет ближайших фонарей ударил в окошко, сверкнул на потемневшем золоте и отразился в крупных рубинах. Я чуть не ахнул, с трудом хватанул ртом разом отвердевший воздух. То, что вещица стоит состояние, смекнул мгновенно. Но суть была не в том, а в затейливом гербе… гербе Скифрской империи! Мы сперли из дворца не что иное, как скипетр Владык. Да и тот нахальный паренек…
— Император, — с удовольствием сказал вор. Щелкнул пальцами, расхохотался пуще прежнего. — Мы выменяли один из символов власти на простой кусок железа у отпрыска Александра! Это лучшая авантюра, в которой я участвовал, Сириус!..
Нервный смех лился из Гая бурным потоком. Парень бушевал, едва не подпрыгивал на сиденье. А я вертел в руках скипетр, смотрел на мелькающие за окном здания и деревья, фонари. И устало думал о том, насколько же глупой была идея лезть во дворец.
Наутро следующего дня столица гудела как растревоженный улей. На улицах и площадях, в кабаках и храмах дружно обсуждали свежую новость: какие-то воры умыкнули скипетр императоров. Помимо прочего, разрушена библиотека, погибло несколько стражей и совершено покушение на наследника. Слухи час от часу становились фантастичней, каждый рассказчик, как водится, приплетал нечто от себя. Масла в огонь подливали налеты стражников, многочисленные аресты, суды и казни…
Из Монрада теперь почти никого не выпускали, лишь обозы и вестовых. Впускали тоже со скрипом, каждого путника обязательно подвергали проверке служители. Аресты, волнения, убийства, перестановки среди начальства гвардейцев, ушедшая на дно Гильдия воров — вот что служило пищей для молвы… Но меня это ничуть не затронуло, в город я идти не собирался.
Еще вчера оставил ликующего Гая в купеческом квартале, а сам отправился домой. Добрался без приключений, рухнул на матрац. Снились Терн, эльфы, потом откуда-то взялись двоюродные братья, и мы сражались возле покрытой алой паутиной скалы. Затем образ битвы стерся, взамен явился иной — прелестный лик Мии. Разговаривали, о чем-то спорили, а потом целовались… Проснулся я еще затемно совершенно разбитый и злой. С трудом отогнал воспоминания о недавнем сне, подавил глухую боль и отправился в лагерь тайного легиона. Тут сдержанно поприветствовал обрадовавшегося Магнуса, отдал честь равнодушному Нумерию и принялся за дело.
Время летело незаметно, солнце стремительно поднялось в зенит, опалило раскаленными лучами. Но с востока вскоре набежали тяжелые тучи, мир погрузился в серую морось. Краски потускнели, и лишь кровь почему-то осталась яркой… Я сражался за право вступить в легион, сражался в полную силу. И с каждым последующим боем груда трупов на телеге у ворот росла. Протяжно и дико кричали раненые, скалились и рычали еще живые. Но для меня окружающее утратило смысл, люди обратились в тени. Остались дождь и болезненно-яркая красная кровь. А еще — гложущая мысль в холодном омуте предельной сосредоточенности: ударить четко, ударить взвешенно, ни на волосок дальше. Попасть в плоть, но не задеть жизненно важных органов, и притом доставить боль и заставить закричать. Яд на клинке действовал быстро, противники валились замертво. Но раны должны были выглядеть правдоподобно глубокими…
Дождь превратился в ливень, земля — в раскисшее и скользкое болото. Очередной бой длился долго, противник попался опытный и сильный. Работал хорошо и взвешенно, умело пользовался мечом и доспехами. Не прыгал, плавно и гибко стелился у земли. Но в конце концов поскользнулся… немного, просто чуть утратил контроль над центром тяжести, и я этим воспользовался. Плашмя ударил клинком по руке, заставил выпустить меч. Шагнул вперед и двинул локтем в зубы, а когда боец с хрипением отшатнулся, вонзил лезвие под правое ребро. По кольчуге побежал ручеек крови, парень рухнул в грязь и закричал. Но через несколько секунд подействовала отрава, воин дернулся в конвульсиях и затих.