— Сковород с нами? — не дождавшись ответа на первый вопрос, деловито осведомился Ольгерд.
— С нами.
В порыве чувств Иванов обнял своих спутников за плечи и заговорщицки прошептал:
— Угадайте, куда мы направляемся?
Ему не терпелось поделиться радостью со своими людьми, но и хотелось слегка помучить их, заставить напрячь воображение.
— В Берендею? — с ноткой надежды спросил Ольгерд.
Иванов с легким презрением скривил губы, словно говоря, что уж там-то делать точно нечего.
Других предположений не последовало. Если уж задается вопрос, то явно возникли новые обстоятельства и поход на Чизбурека отложен. Но почему же тогда Антошка так радуется, будто неожиданно получил королевский титул?
— А отправляемся мы с вами за море, где один очень коварный и сильный колдун готовится исподволь уничтожить мир, чтобы потом править тем, что останется, — радостно прошептал Иванов. — Только ничего у него не получится. Мы этого злодея уничтожим. Да так, что и воспоминаний не останется.
Тут он подумал, что тогда и его подвиг будет забыт, и спешно поправился:
— Нет, помнить-то о нем будут, а уж о нас — и вообще. Ты песню напишешь, чтобы в каждом уголке земли люди знали, кому именно они обязаны своим спасением.
Антошка ожидал взрыва восторга, но его не последовало. Джоану по молодости лет было все равно, куда ехать, да и величие грядущего подвига он оценить сразу не сумел. Ольгерд же вздрогнул и вопреки всякой логике пробормотал:
— Увольте, милорд.
— Как? — не понял Антошка.
— Не хочу драться еще и с колдуном. Я, может быть, поэт, но уж точно не герой, — твердо произнес Ольгерд.
— И это мужчина! — пока Иванов обдумывал ответ, воскликнул Джоан.
Восклицание подействовало на Ольгерда довольно странным образом. Он не стал ни возмущаться, ни оправдываться, ни доказывать свою правоту, а лишь уперся внимательным взглядом в оруженосца, будто узрел в нем нечто новое.
Под этим взглядом Джоан неожиданно покраснел, как в книгах краснеют девицы. В книгах, так как в жизни все знакомые Антошке девушки не краснели никогда. А вот парней порою в краску вгоняли как своим поведением, так и своими словечками.
Все так же, не сводя с оруженосца пристального взгляда, Ольгерд отчетливо процедил:
— А ведь знаешь, Антон, я, пожалуй, поеду. Посмотрю, что там за морем творится.
Вдаваться в причины подобной перемены Антошка не стал. Он успел по-своему привязаться к поэту и теперь искренне обрадовался новому решению.
На практике эта радость выразилась в сильном хлопке по плечу и в комментарии:
— Я знал, что ты не устоишь перед таким соблазном!
— Перед таким — да, — рассеянно и непонятно пробормотал Олег. Хлопка по спине он словно и не заметил. — Когда мы отправляемся?
— Как только будет закончен корабль с этим, как его, ветродувом, — пояснил Антошка.
— С ветродувом? — Ольгерд наконец отвел взгляд от Джоана, что-то прикинул и кивнул: — Никогда о таком не слышал, но понятно. Интересно будет взглянуть. Только разве здесь есть море?
Антошка подумал и был вынужден покачать головой:
— Понятия не имею. Я как-то об этом не подумал. Но где-нибудь должно быть, иначе как мы поплывем?
— По суше плыть трудновато, — весело согласился Ольгерд.
Его настроение улучшилось буквально на глазах, что было не очень понятно.
И, что было непонятно совсем, настроение Иванова ухудшилось. Герой не отдавал себе отчета, но неясное чувство говорило ему, будто только что он упустил нечто чрезвычайно важное. Вот где глупость-то!
... А море действительно оказалось рядом. Если бы Антошка проехал мимо нужной скалы, в тот же день уперся бы в бескрайнюю водную гладь, через которую ни один конь перенести не в состоянии. Но на этот раз он не проехал, потому и о существовании моря узнал случайно.
Сразу после обильного завтрака, на котором в качестве почетных гостей присутствовали Ольгерд с Джоаном, колдуны шумной кавалькадой отправились к близкому берегу.
Погода, что называется, благоприятствовала, настроение — тоже. Не прошло и двух часов, как потянуло свежестью, а еще через какое-то время за холмами открылась долгожданная цель.
В небольшой бухточке у самого берега приткнулся корабль, размером скорее напоминавший чуть увеличенную лодку. Возле него маячило человек шесть, грязных до одури, зато крепких и, похоже, достаточно просоленных.
— Моя команда! — с некоторой гордостью сообщил Ферлих, хотя еще дорогой прожужжал об этом всем уши. Помолчал и добавил: — И корабль тоже мой.
А вдруг кто-нибудь не понял!
Вопреки ожиданиям, поняли все. Наиболее нетерпеливые даже захотели сразу приступить к работе, и более опытным пришлось напомнить торопыгам о наступающем обеде.
Последнее обстоятельство в корне меняло ситуацию. Вмиг неподалеку от бухты загорелись костры, и те волшебники, которые специализировались на кулинарной магии, принялись готовить пищу.
Великая вещь, талант! Не успели остальные расположиться поудобнее, как обед был готов. Да такой, что справиться с ним оказалось не очень и просто. Хотелось попробовать и одного, и другого, что же касается до привезенных с собой вин, то от них оторваться было свыше любых сил.
И все-таки справились, кое-как оторвались, после чего мужественно позабыв про положенный сон, колдуны направились к кораблю, и только герой со своими спутниками оказались не у дел.
— Не пойти ли искупаться? Водичка — мечта! — предложил Ольгерд, почему-то плутовато поглядывая на Джоана.
— Пошли! — встрепенулся Антон.
Когда еще выпадет случай искупаться в море! Разве что при кораблекрушении...
Один Джоан отвернулся и принялся старательно делать вид, что ничего не слышит, занят целой кучей неотложных дел, наподобие созерцания пасущихся неподалеку коней, и вообще находится сейчас где-то совсем в другом месте.
— Идем, Джоан!
Антошке показалось, что он произнес это достаточно громко, но оруженосец его не услышал.
— Джонни! — Ольгерд легонько постучал по панцирю. — Проснись! Идем купаться!
— Я не хочу, — признался Джоан, по-прежнему не глядя на своих спутников.
— Ты что, плавать не умеешь? — предположил Антошка. — Не переживай, мы тебя вмиг научим!
— Умею, но не хочу, — вздохнул оруженосец. — Я лучше пока за конями присмотрю. Мало ли что!
— Да что с ними случится? — возразил Иванов. — Тут колдунов вокруг столько, что ни один враг близко не подберется.
— И вещи никто не украдет, — с улыбкой добавил поэт. — Можешь смело идти с нами.