«Значит, они все-таки прибыли».
Взглянув через плечо, Малачи увидел еще два силуэта у входа в переулок.
– Вы трое – против жреца Волка? Может, Фернанди и считает, что этого достаточно, но вы-то лучше знаете.
Человек с фонарем пожал плечами:
– Окажи сопротивление, и эти два крайинца будут убиты.
– Вот как! – Малачи раздумывал только миг, потом извлек меч из ножен. Держа меч за середину клинка, он протянул его человеку с фонарем. – Знаешь ведь, я не допущу, чтобы им причинили зло.
– Вот в чем слабость тех, кто позволяет несуществующим богам управлять своей жизнью. – Из-за спины Малачи слышались смешки товарищей лескарца. – Разум всегда победит суеверие.
– На твоем месте я бы возблагодарил Бога, ведь тебе повезло, – Малачи небрежно отдал честь своему противнику. – Я слышал, ваш император обещал за мою голову премию в сорок золотых солнц – за то, что я спас принца Илбирии.
Человек с фонарем не сразу понял, о чем говорит Малачи. Когда же разобрался, о чем речь, и уже мысленно представлял, как император посвящает его в рыцари за поимку ненавистного врага, Малачи слегка расслабил ладонь, державшую меч, меч скользнул, и эфес оказался в руке илбирийца. Он перебросил оружие в другую руку, прочно ухватился за рукоять, сделал выпад в сторону фонаря и нанес солдату-лескарцу удар в горло.
Раненый захлебнулся кровью и схватился за рану. Фонарь упал на землю и разбился. Малачи размахнулся мечом, кончиком его высекая искры о стены переулка, и резко парировал выпад, опустив меч вниз. Сделав разворот на левой ноге, правой он нанес удар прямо в лицо другого воина-лескарца. Захрустели кости, и жертва осела на землю.
К Малачи, державшему меч как оборонный щит, приблизился третий красный гвардеец. Нападавший что-то бормотал, и все его тело осветилось – стало темно-красным, как будто он покраснел от сапог до шлема. Он сделал выпад с нечеловеческой скоростью, и его клинок просвистел мимо оборонного щита Малачи.
Меч лескарца поразил илбирийца в грудь, но ткань доспехов Малачи сместилась и собралась сборками. Часть ткани затвердела и отклонила клинок, а остальные складки амортизировали место нанесения удара. Малачи ощутил сильный удар клинка, и боль от ушиба молнией пронзила ему грудь. От толчка он попятился и пяткой зацепился за труп воина с пронзенным горлом.
Малачи упал на спину, и никакого смещения ткани его доспехов не хватило бы, чтобы ослабить силу падения. Он лежал, а противник навис над ним кроваво-красным кошмаром. Малачи знал об умении красных гвардейцев повышать скорость во время сражения с помощью дьявольских магических приемов, но до сих пор не встречался ни с чем подобным. Гвардеец обеими руками поднял меч, намереваясь вонзить его в грудь Малачи, как кинжал.
Малачи встретился глазами с противником, и когда тот сделал выпад мечом вниз, жрец Волка толчком бросил свое тело вправо. Доспех на его груди снова собрался складками, оттолкнув лезвие влево. Лезвие прошло между грудью Малачи и его левой рукой и глубоко вонзилось в утоптанный грунт переулка.
Илбириец описал круг мечом и опустил его вниз, зацепив за бок врага. Меч ровно разрезал доспех лескарца и тело под доспехом. Кровь желтоватого оттенка хлынула гораздо быстрее, чем обычно бывает при такой ране. Солдат хрюкнул, осел на колени и свалился набок, не выпуская из рук меч.
Малачи перекатился на ноги и смотрел, как под действием заговора клинок его меча и доспехи очищаются от яркой крови.
«Враг увеличил скорость движений, и скорость его кровотечения тоже возросла по сравнению с обычной. Своей магией он приговорил себя дважды: и сначала, и в конце».
Жрец Волка услышал голоса, говорили по-лескарски; отдавались приказы красным гвардейцам оценить место, где находился илбириец. Он знал, что надо бежать, но медлил, не добившись главного – освобождения разведчиков.
«Может, увести красных гвардейцев в погоню за собой, а потом вернуться?» При этой мысли вспыхнула надежда, – но как это сделать?
Все планы рухнули, когда в центре городской площади появилось золотое сияние. Это явление немедленно привлекло внимание Малачи. Зрелище было такое, будто прямо здесь, перед правительственным зданием, восходит солнце. По мере того, как сияние разрасталось, оно затмило правительственное здание, и Малачи потянуло туда. Он увидел какие-то фигуры в этом свете, но сначала они были неотчетливыми. Чтобы лучше рассмотреть, он двинулся к выходу из переулка на площадь.
Силуэты медленно сфокусировались и стали отчетливее. Проявилась фигура обнаженного мужчины в одной только золотистой набедренной повязке со свисающими до колен длинными краями. Все тело его было из золота, торс и конечности украшены серебряными полосками, как шкура тигра.
Металлическая плоть не была неодушевленным доспехом или какой-то защитной кольчугой, как на Малачи, – казалось, металлическая облицовка нанесена на живые упругие мускулы. Мужчина сделал шаг в сторону Малачи, и разведчик заметил, что у человека двигаются все мускулы – на ногах, руках и животе, очень естественно и жизнеподобно.
Теперь жрец Волка взглянул на лицо, но его скрывал капюшон, в виде головы медведя. На спину человека была наброшена медвежья шкура, лапы ее завязывались узлом на горле, придерживая подобие плаща. Малачи не помнил точно, но ему казалось, что вначале этого плаща из медвежьей шкуры не было. Рассматривая голову и лицо человека, Малачи вдруг заметил, что из-под медвежьей головы торчат вверх бронзовые бараньи рожки.
«Что же это? Медведь – национальный символ Крайины, а рожки – атрибут доспехов Вандари. Может, это союзник пришел мне на помощь?»
В голове Малачи прозвучало: «Берегись врага».
«Что? – Пошатываясь, Малачи направился к ослепительно яркой фигуре. – Кто ты? Кто мой враг?»
Фигура не издавала ни слова.
Справа Малачи получил удар по голове от раскаленного докрасна красного гвардейца, и жрец Волка не смог даже уклониться. Клинок лескарца попал ему в лицо, между глаз. В голове Малачи вспыхнул фейерверк, и он рухнул на землю. Искры сменились тьмой, еще один удар по черепу – и Малачи Кидд ушел в небытие.
Прижав к груди переплетенную подшивку карт, Робин Друри шел через библиотеку, с беспокойством чувствуя на себе взгляды окружающих. При поступлении в Сандвик четыре года назад он, ветеран войны с Лескаром, был намного старше и взрослее многих абитуриентов, поэтому привык к вниманию окружающих. Но за годы учебы Друри примелькался сокурсникам, так что сейчас такие взгляды, особенно в библиотеке и в данный момент, могли означать только одно.,
Робин вздохнул.
«Ну что, Урия, значит, наконец ты это сделал».