Григорий Кролик очень хотел вернуться в Муром. Многие утверждали, что в империи Крайина есть и другие крупные центры, но Григорий заметил, что твердость этих убеждений была тем больше, чем дальше говоривший находился от Мурома. Никто – даже такарри, довольный своей властью в своей провинции, – не отказался бы бросить все ради шанса вернуться в Муром и искать счастья при дворе.
Поигрывая ключом, висевшим на плетеной цепочке на шее, Григорий медленно спускался по узкой винтовой лестнице. При каждом шаге раздавался противный скрежет ступенек, отшлифованных песком пылевых бурь. Эту башню надстроили над казармой гусар нанятые местные каменщики, и топорность их работы свидетельствовала, насколько далеко отсюда до Мурома.
Его мечты вернуться в Муром объяснялись далеко не одним желанием добиться власти. Муром был культурным центром Крайины. В нем были доступны развлечения – посещение симфоний, опер, драматических спектаклей и балетов. Книги, выход которых был событием в Муроме, поступали во Взорин – если повезет – лет через десять. Условия жизни в Муроме были лучше, чем где-либо в империи, а возможно, и в мире.
Конечно, все это было известно и его полку.
Он улыбнулся, вспомнив о Наталии Оганской, и пощупал в своем кармане золотой рубль с выгравированным ее профилем. Он ее действительно любил – в этом Григорий не сомневался. Он хотел ее с первого взгляда, еще когда впервые оказался в Муроме в качестве адъютанта Василия Арзлова в гусарском полку. Ему тогда было двадцать шесть, а она была всего лишь подростком пятнадцати лет. Вначале тасота его не замечала, но он знал, что заинтриговал ее. Он пообещал себе, что она будет ему принадлежать, и начал кампанию, которая потребовала восьми лет, пока он достиг цели.
Спустившись до основания башни, Григорий оказался в своем штабе. Стража по обе стороны дверей вытянулась по стойке «смирно», но Григорий не обратил на них внимания. Пост охраны требовался скорее для поддержания в гусарах чувства долга, чем из боязни нападения.
«Может, Гелансад жар политически и нестабилен, но риск его нападения на Взорин практически равен нулю. Для нападения на нас нужен лидер, такой же дерзкий, каким был я, когда рассчитывал завоевать сердце Наталии».
Другой на его месте давно потерял бы терпение, но Григорий воспитал в себе умение ждать. Возможно, такая черта его характера объяснялась тем, что он рос в большой семье. Его прадеды, которых почти всех он застал в живых, прожили до ста двадцати лет. Его родители исповедовали принцип «Поспешишь – людей насмешишь» как одиннадцатую заповедь, и члены его семьи прожили достаточно долго, чтобы успеть убедиться: правильное планирование – ценная альтернатива импульсивному саморазрушению.
Не один раз Григорий наблюдал, как некоторые, казалось бы, достигшие мгновенного успеха и славы, быстро взлетали, как вспыхнувшая звезда, и падали так же быстро. Таким был, например, Малачи Кидд, илбириец. Он был блестящим человеком, личностью – Григорий признавал, что обязан ему новой тактикой командования гусарами, – но из-за спешки Кидд не заметил опасности, которая была рядом. Его нетерпение дало возможность Григорию уничтожить его, и когда Григорию это удалось, он вынес для себя еще один урок.
«Непобедимых нет».
Этот важный вывод он сделал, когда гусары преследовали правителя Лескара, спасавшегося бегством в свою страну. Григорий научился принимать приказы, но выполнять их так, чтобы и самому, и своим людям удалось избежать ненужных потерь. По доктрине Крайины, цена армии в целом всегда выше, чем жизнь отдельного солдата, но Григорий значительно модифицировал это положение. Не возражая против проливания крови за Крайину, он предпочитал проливать кровь врагов Крайины.
Его нежелание превращать своих людей в пушечное мясо вполне сочеталось с его умением выигрывать сражения тактическим превосходством – вдохновляя своих людей, быть преданными лично ему. Когда их переводили куда-либо, гусары распространяли слух о нем и в других войсках. К концу войны он стал самым популярным офицером в полку, так что никого не удивило его назначение заместителем Арзлова, за исключением последнего.
Князь Василий предложил Григорию сопровождать его во Взорин, но Григорий предпочел стать полковником гусар. Взорин был слишком далек от Мурома, а он хотел ухаживать за Наталией. И, что еще важнее, назначение Арзлова во Взорин превратило его в такого же инвалида, как илбирийца Кидда – лишение зрения. Григорий не хотел захиреть и умереть с князем во Взорине. Его новым назначением было Мясово, он хорошо знал этот город, а город настоятельно нуждался в его помощи.
Пройдя по коридору и спустившись по широкой лестнице, Григорий оказался перед арочным перекрытием – входом в пристройку гусарской казармы, сделанную для Вандари. Специально привозили крайинских строителей, чтобы построить это хранилище, и работа осуществлялась по проектам самого Григория. Каждая единица снаряжения получила свою камеру, как и следовало для такого ценного и сказочного доспеха.
«Ни один истануанский каменщик не смог бы выполнить работу, достойную такого снаряжения».
За пять лет, используя свои знания дипломированного инженера (Григорий еще до войны окончил Колледж тасира в Мясово), он воздвиг новое Мясово на пепелище, оставленном войсками Фернанди. Раз в квартал он тратил три дня на дорогу, летая воздушным кораблем в Муром с докладом о ходе реконструкции. Он использовал это время для завязывания связей среди дворян, привозил им экзотические предметы торговли, поступающие в страну через порт Мясово или по Золотому Пути из Взорина.
Через два года его приездов уже очень ждали, заранее составлялись расписания вечеров на ту неделю, которую он проведет в столице. Многие желали пригласить его в гости, но он всегда принимал приглашения нарашала Вандари, Сергея Цодова. Дружба с Григорием льстила старому военному, и он вводил Григория в высшие круги придворного общества.
Когда реставрация Мясова была почти закончена, логичнее всего было дислоцировать 137-й полк медвежьих гусар в Муроме. В первый же месяц после прибытия, накануне тенебря, гусары закатили бал, по слухам, настолько впечатляющий, что генерал Винтер, глубоко оскорбленный тем, что его не пригласили, не показывался в Муроме целый месяц, до наступления морса.
Терпение Григория дало ему не только назначение в Муром и возможность ухаживать за Наталией, а намного больше. Еще со дней Кираны Доста многие желали попасть в войско Вандари и конкурс был очень большой. Вакансии в войске из трех сотен обычно предоставлялись лучшим выпускникам военной академии Савинска. Вандари всегда служили в своей роте, не образуя отдельного соединения, а если проявляли себя достойными повышения в чине, то чин им присваивался в пределах их роты.
Беспрецедентным было выдвигать в Вандари не выпускника Савинска, но когда открылась вакансия среди Таранов Гвардии, Григорию Кролику без колебаний предоставили возможность участвовать в конкурсе на занятие этой вакансии. Никого не удивило, что он превзошел других кандидатов по результатам большинства испытаний. Конечно, он уступал другим в возрасте на полтора десятка лет, но эти пятнадцать лет дали ему огромный опыт, более чем компенсировавший их атлетическое превосходство.