И поэтому вновь оценил возможности Хорна. Из новой оценки родился страх… хорошо, опасение. Лоор всегда знал, что Хорн сначала стреляет, а затем думает, и предположил, что тот способен хладнокровно перестрелять компанию контрабандистов. Потом Лоор обнаружил обман. У него до сих пор начинали гореть от стыда уши при воспоминании, что предположения он строил на докладах, написанных Бастрой.
Чтобы «сподвигнуть» Лоора на надзор над проектом, Исард на всю Галактику раструбила, кто убил Гила Бастру. Разумеется, об этом узнали повстанцы. Но Исард было мало, она дала всем понять, что Лоор находится в Центре Империи. Сказала, что надеется, будто подобная информация отвлечет Хорна от поисков в других местах, но Лоор понимал, что эти данные привлекут Хорна прямиком на Корускант так же неотвратимо, как порок притягивает хаттов.
Когда он появится здесь, мне придется быть осторожнее. Пусть наша встреча произойдет так, как запланирую я, а не он. И не Исард.
Дверь в лабораторию открылась, как только он протянул к ней руку. На пороге его встречал сам генерал Деррикот. Генерал буквально светился от радости. Несмотря на то, что худобой Лоор мог соперничать со скелетом, ему не удалось протиснуться мимо округлого Деррикота.
— Мне казалось, что вы хотите, чтобы я взглянул на что-то внутри лаборатории, генерал, — вежливо осведомился Лоор. — Я ошибся?
Деррикот обеими ладонями пригладил жиденькую шевелюру.
— Нет, не ошиблись. Куаррены нам так помогли, так помогли!
— Изложите все в рапорте, генерал.
— Нет, вы должны видеть все собственным глазами!
Вот чего ему не хватало для полного счастья! Лоор прекратил попытки проникнуть в лабораторию. Запись, переданная Деррикотом, уже вызвала у него тошноту. Мысль же о том, что любоваться на это придется воочию, стала причиной второго позыва расстаться с содержимым желудка. Склонности к нездоровому любопытству Лоор не испытывал.
— Ведите, — вздохнул он.
Прощай, ужин!
Деррикот отодвинулся, давая дорогу.
В лаборатории — в отличие от остальных помещений Дворца — все было функционально и стерильно. Яркий свет отражался от белых и зеркальных поверхностей, а единственной вещью, которую можно было принять за украшения, были желто-красные надписи, предупреждающие об опасности заражения и работающих лазерных установках. Сквозь прозрачные стены было видно, как возятся жутковатого вида фигуры в скафандрах высшей биологической защиты и роботы.
Дверь закрылась с характерным свистом. Лоор оглянулся, Деррикот пустился в длительные нудные разъяснения. Лоор подождал, не вслушиваясь, когда генерал завершит лекцию, потом произнес:
— Я считал, что люди иммунны.
— Н-ну… это не совсем так, я бы сказал, — генерал радостно улыбнулся.
Он обожал демонстрировать окружающим пробелы познаний Киртана Лоора, особенно, когда дело касалось проекта. Лоор знал об этом и не обижался. Деррикот в который раз поведал о том, что не все вирусы одинаковы, о мутагенных факторах и о штаммах, о генной инженерии и широких возможностях современной, науки. Киртан привычно пропускал его слова мимо ушей и ждал рвотных позывов.
Потом сообразил, что Деррикот ждет ответной реплики.
— Но ведь можно создать вакцину, не так ли? — наугад ляпнул Киртан, понадеявшись, что попал в тему.
— Не все так просто, агент Лоор, не все так просто!
Да, кажется, попал. Во всех смыслах.
— Иммунитет не решение, а на создание первосортной вакцины уйдут годы, — Деррикот просиял. — Нет ничего невозможного, мой драгоценный Киртан, но затраты превысят нынешний бюджет раз в десять… нет, что это я? В двадцать раз!
Одна радость: у Альянса не будет ни времени, ни ресурсов, мысленно поздравил себя Лоор.
— Но инфекция все же лечится? — уточнил Киртан, пережив очередную лекцию.
— Бактой, — кивнул Деррикот.
— И все?
Разумеется, бактой лечили что ни попадя от порезов до серьезных травм, от заложенного носа до бандолианской лихорадки.
— Если бакта убивает вирус, зачем он нам?
— Не согласен. Чем тяжелее случай, тем больше требуется бакты, — генерал едва не подпрыгивал от возбуждения. — А на последней стадии поражение затрагивает столь важные органы и столь серьезно, что требуется кибер-протезирование и импланты. Пойдемте же скорее, то, что вы увидите — поразительно.
И заразительно…
Деррикот потащил Лоора в глубь комплекса, за массивную металлическую дверь, открывающуюся в длинный коридор. Сквозь транспаристиловые окна были видны одинаковые камеры с подопытными. Слева — гаморреанцы, справа — куаррены. И те, и другие раздеты и напуганы. На первый взгляд, в общем — здоровы, хотя Лоор никак не мог заставить себя присмотреться.
— Заметили, что материал трехслойный? — поинтересовался Деррикот. — Кстати, наши подопечные нас не видят,. Прекрасная звукоизоляция. Я решил, что так легче поддерживать порядок.
— Разумеется, — пробормотал Лоор.
Он не видел особого смысла в чрезмерных предосторожностях. Через неделю или две из обитателей камер не останется никого. Киртану казалось постыдным прятаться от них.
В конце концов, после всего того, что мы с ними творим, мы должны иметь смелость показаться им на глаза.
В первых камерах гаморреанцы вели себя на редкость смирно, но, похоже, подозревали о наблюдении, потому что сохраняли хотя бы внешнее спокойствие. Заключенные следующих боксов пребывали в ступоре; они сидели, уставившись остекленелыми глазами в одну точку, либо лежали без движения.
Лоор заметил пятна и нарывы на их шкурах. А еще он заметил, что морды гаморреанцев против обыкновения не испачканы в слюне. Особого впечатления болезнь пока не производила.
А потом Киртан увидел больных на следующей стадии.
Нарывы вскрылись, толстая шкура потрескалась, из ран текла густая черная слизь пополам с кровью. И гаморреанцы больше не сидели на месте, они метались по камерам, оставляя за собой кровавые следы. Они бились о стены, падали, поднимались, вновь кидались на стену и опять падали. Их рвало густой темной слизью. Один из пленников бросился на окно, отделяющее его от наблюдателей.
Киртан машинально отшатнулся. В следующее мгновение он уже стоял на коленях со вкусом рвоты во рту.
— Отвратительно…
— Я знаю, — с гордостью признал Деррикот, покровительственно похлопывая агента имперской разведки по спине. — А куаррены при этом чернеют с головы до ног, а потом их иммунная система сходит с ума. У них разжижаются даже кости, можете себе представить? Они превращаются в живые бурдюки, начиненные крайтосом. Правда, здорово?
Киртан, вытирая рот, поднялся на ноги.
— Крайтосом?
— Так я назвал этот штамм, — Деррикот причмокнул от удовольствия, наблюдая за умирающим гаморреанцем. Сейчас генерал больше, чем когда-либо напоминал сытно пообедавшую жирными мухами жабу.