Селчу им не верил. Он боялся, что начнет разыскивать в каменном месиве что-нибудь, что осталось от дома, от родных и друзей. Но разговоры не стихали. Говорили о том, как следует проводить Возвращение, какие слова следует произносить и какие приносить дары. В заштампованный ритуал превращалось то, что по мнению Тикхо, пристало переживать в одиночку и молча. И уж последним делом капитан почитал подталкивание друг друга на Возвращение как на подвиг. Хотя, может быть, остальные пытались лишь укрепить свою веру в целительную силу ритуала.
Появилась и развилась целая индустрия…
Короче, Тикхо не сумел удержаться. После нескольких рейдов с бактатанкерами на Корускант Селчу все-таки совершил тайком посадку и провел немного времени в разговорах с земляками. В результате бесед он решил, что пора совершить Возвращение, а потом пошел и купил все необходимое, чтобы ничего не напутать.
Он терпеть не мог следовать чужим правилам, но подумал, что вообще-то нужно Вернуться. Поэтому приобрел мемориальную капсулу, потом — подарки для всех своих мертвецов. То, что им обязательно понравилось бы. Романтическое кино для бабушки и сестры, бутылку вина для отца, цветочные луковицы для матери, инфочип с записью последних кулинарных рецептов для деда, который всегда был гурманом. Для младшего брата сгодилась уже выпущенная расторопным издателем биография Люка Скайуокера в трех частях. Сколок бредил джедаями, а ничего ближе к этой теме Тикхо найти не сумел. Он сам над собой посмеялся и чуть было не выбросил покупки — кому они нужны в астероидном поле? А потом тщательно упаковал в мемориальную капсулу.
Без дополнительных сложностей не обошлось. Тикхо чуть было не свихнулся, придумывая подарок Нийестре. Он знал ее всю свою жизнь и задолго до того, как в день семнадцатилетня ему разрешили больше не стричь волосы, понял, что влюблен по уши, что так будет продолжаться вечно, что он обязательно женится, а жить они будут долго и счастливо. Он был во всем этом уверен точно так же, как не сомневался, что солнце будет подниматься и заходить над столицей Алдераана до конца его жизни, а потом еще немного… Нийестра согласилась ждать, пока он учился в Академии и еще первый год службы. Тикхо сумел убедить невесту, что если продержаться в пилотах один год, то потом обязательно получишь повышение, а тогда у него будут время, деньги и положение, чтобы остепениться и завести семью. Нийестра хмурилась, слушая сбивчивые объяснения, и боялась за его жизнь. Хотя Тикхо не сомневался, что переживет этот год, и Нийестра тоже не сомневалась. Просто слегка волновалась. Им обоим нравилось гарантированно-обустроенное будущее.
А потом в системе Алдеры появилась еще одна звезда.
Вспоминать не хотелось, не вспоминать не получалось. На корабле подшучивали, что Тикхо везет на сеансы связи, и все потому что угораздило родиться в семье владельца крупной компании-провайдера. Селчу лишь смущенно улыбался. Но на день рождения отец все же сделал ему роскошный подарок: разговор в реальном времени. Пришло все семейство, шутили, смеялись. Притащили кучу подарков, пообещав отдать в первую же увольнительную. Отец разлил по бокалам вино, поднял тост. Их разделяли тысячи световых лет, но Тикхо чувствовал себя дома. А потом связь оборвалась, голограммы рассыпались в черно-серый вихрь помех.
Тогда он лишь усмехнулся. Обрывы случались и раньше, и после каждого Селчу изводил отца колкостями и насмешками. Всю последовавшую неделю он придумывал, как будет поддразнивать отца в этот раз. Он ждал, изнывая от нетерпения, ему нравилось спорить с отцом.
Затем по флоту просочился слух, будто Алдераан уничтожен. Обвиняли, конечно, повстанцев. Селчу молчал, не вступая в дискуссии, хотя знал, что это неправда. Нет, он не считал Альянс таким чистым и благородным, чтобы верить, что мятежники даже пальцем планету не тронут. Только — не Алдераан. Судя по непроверенным, как всегда в таких случаях, слухам, повстанцы получали оттуда снабжение и припасы. Какой смысл собственными руками уничтожать тех, кто кормит и поддерживает тебя? А уж когда стало известно про роспуск Сената — до взрыва, а никак не позже, — Селчу укрепился в мысли, что тут не все чисто.
Поэтому и дезертировал. На Комменоре, куда их корабль зашел для пополнения запасов воды и продовольствия, он сошел на планету и не вернулся. Присоединился к Альянсу и вот уже больше семи лет сражался, чтобы никакую другую планету не постигла участь Алдераана. И чтобы другому солдату не пришлось ломать голову, что положить на могилу женщине, с которой намеревался прожить остаток жизни.
Жаль, что он столько тянул. Если бы совершил Возвращение, как только сорвался из флота, было бы проще. Он был молодой, горячий и глупый. Написал бы какие-нибудь дурацкие стихи, а передатчик запрограммировал на постоянное проигрывание. Через положенное время аккумулятор бы разрядился, на чем все и закончилось бы. Кстати, не один он тут такой умный, судя по информации, которую неутомимый Р2 выводил на экран.
Но больнее всего была мысль, что человек, которым он стал, не ужился бы с Нийестрой и дня. Жизнь — гарантированный уют и надежность, которую они запланировали вдвоем, — подходила для глупого и горячего выпускника Академии, свято верящего во все, что ему говорят старшие офицеры. Замкнувшийся в коконе пацифизма Алдераан отгораживался от всего, что происходило в Галактике. Словно сложив оружие и объявив себя мирной планетой, мы поставили себя выше и в стороне от событий и осмелились думать, что именно поэтому мы в безопасности.
Кое-кто срывал голос, пытаясь разбудить сограждан, но сон был глубок. Алдераанцы цеплялись за пацифизм как за соломинку, словно тот мог спасти их от черного мутного потока Империи, вышедшего из берегов. Некоторые в надменном самомнении заявляли, будто Империя победит, если они откажутся от миролюбия. Отдать свою жизнь, чтобы сохранить убеждения, — цена невелика. Если думать, что бессмертен.
А выжившим остается лишь оплакивать жертвы и наблюдать последствия философии. В этом вопросе у Тикхо был дополнительный опыт. Миролюбие ради миролюбия — высшая степень высокомерия и эгоизма, особенно если твой пацифизм не позволяет тебе спасти жизнь других. Селчу любил воевать не больше своих соотечественников, но наперекор всему решил стать военным, чтобы изменить и имперскую армию. А когда возникла необходимость ее уничтожить, дезертировал и стал повстанцем.
Он видел и совершал вещи, которые Нийестра просто отказалась бы понимать. Она осталась бы с ним, поддерживала бы и утешала, если бы ему потребовались поддержка и утешение. Помогла бы справиться с любыми проблемами. Но что-то сломалось бы. Они перестали бы понимать друг друга. Тикхо без усилий воспринял идею, которой Нийестра воспротивилась бы каждой капелькой своей души. Некоторые люди и существа настолько злы и способны принести столько несчастий и горя, что единственный способ справиться с ними — уничтожить.
Забавно, что те же события и переживания, что развели их с Нийестрой, свели Тикхо с Зимой. Если честно, он по-прежнему пребывал в состоянии изумления, потому что тут все было по-другому. Оба делали все, что можно, чтобы свести к минимуму время разлуки, и извлекали максимум из тех дней или часов, которые проводили друг с другом. Оба должны были исполнять свой долг и обязанности, а те занимали время и растаскивали их в разные стороны. И в ближайшем обозримом будущем перемен не наблюдалось. И то ли потому, что оба были военными, то ли потому, что оба были родом с Алдераана, они боялись подойти слишком близко, все время находясь в ожидании новой потери.