Но это оттого, что Правитель Нелесвин и твой Учитель ненавидели друг друга. Ты — мой Учитель, но я вижу, что их ненависть заразила и тебя.

После наступления Катаклизма, когда на земле свирепствовали магические бури, долгие годы не приходило лето, и люди умирали от голода или еще худших напастей, все большее значение приобретали школы, где обучали различным умениям. Простые люди не особенно верили в магию, зато были убеждены, что вполне можно верить в сверхспособности человека, достигшего определенного уровня совершенства. В самом деле, такого мастерства достигали немногие. Даже теперь, когда население выросло и вновь стало таким же, как до Катаклизма, положение не изменилось. И до сих пор люди боялись; так что, если бы не Данос и его семья, последние два дня пути Моравен провел бы в одиночестве.

Школы воинского искусства также положили начало традиции ксидантцу. Лучшие воины должны были путешествовать по землям Девяти и даже за их пределами, сражаясь с несправедливостью и жестокостью, не обращая внимания на национальности и соображения государственной политики. Никто не имел права повелевать ими, и, несмотря на то, что многие талантливые ученики поступали на гарнизонную службу или в охрану, самые лучшие высоко ценили свою свободу. Появление ксидантцу означало, что ни одному властителю не удастся больше собрать войско, подобное армии Кирсы; а значит, стало почти невозможным повторение битвы, достаточной для еще одного Катаклизма.

— И воспоминание об этой глупости, Моравен, заставило меня просить тебя об этой встрече.

— Да, Учитель?

— То, что случилось с мальчиком, может произойти и с Девятью. — Ятан подался вперед, и подушка за его спиной соскользнула вниз. — Как ты сказал, магия почти исчезла. И, отчасти, исчез страх, который она вызывала. Находятся те, кто отправляется в Пустоши. В поисках древнего оружия они разоряют захоронения — новые и древние, надеясь найти нечто, что поможет им создать непобедимую армию.

Моравен нахмурился. Оружие и вещи тех, кто обладал мастерством, не могли прибавить умения другим, но были пропитаны магией, которую в свое время применяли их обладатели. Как бы там ни было, оружие мастеров могло сделать более успешными тренировки. Он задал разбойнице вопрос о мече Мацила, поскольку знал, что клинок принадлежал его семье на протяжении многих поколений и был очень могущественным. Мацил упорно трудился, чтобы достичь мастерства, и не позволял мечу помогать себе, но такие, как он, были редкостью.

— Учитель, ты видел что-то подобное в Морианде?

— Немного, они продавались как старинные безделушки, но это были прекрасные образчики. Один-два явно побывали в свое время в Турасиндском походе. — Глаза Ятана сузились. — Где-то, далеко за пределами Девяти, в Иксилле, расположено древнее поле битвы, где пало великое множество воинов. Оружие, погребенное там, пропитано магией, и кое-кто вполне может возомнить, что с его помощью он может стать Императором.

Моравен поднял бровь.

— Не Правитель Кирон. Его старший брат, возможно, стремился к этому, но у богов оказались другие планы относительно него. Правитель Пируст?

— Пируст? Разумеется. Дезейрион хочет закрепить завоевание Гелосунда, а затем захватить Наленир. Хотя есть и другие, кто, возможно, не возражал бы против появления в Морианде новой правящей династии. — Ятан пожал плечами. — Что до меня, то единственное, чего я хочу — чтобы никто не потревожил могилы моих товарищей и моего Учителя. Но я слишком стар для путешествия в Пустоши, чтобы самому проследить за их могилами. Поэтому я хочу, чтобы ты сделал это вместо меня.

— Отправился в Иксилл? — Моравен ощутил волну ужаса. Земли далекого Иксилла были изуродованы вырвавшейся на волю неуправляемой магией. Он не верил ничему из того, что слышал о начале Катаклизма и его причинах, однако прилагал достаточно усилий, чтобы даже не слушать. Если в голову приходили непрошеные мысли, Моравен старался отогнать их подальше, и это ему вполне успешно удавалось.

— Ты сделаешь это для меня, Моравен Толо?

— Учитель, ради тебя я пошел бы приступом на Девять Кругов Ада. Я отправлюсь немедленно.

Ятан поднял руку, а затем снова протянул пустую чашку.

— Если ты уедешь сейчас, мы не увидимся во время Празднества. И не успеем допить эту бутылку прекрасного вирлу. Дело, которое я тебе поручаю, очень серьезно, но даже те, с кем оно связано, будут участвовать в Празднестве. Останься и ты.

— Доброта моего Учителя не имеет границ.

— Нет, Моравен. Это не так, далеко не так. — Он поднял чашку и сделал маленький глоток. — Я посылаю тебя спасти мир. Наслаждайся Празднеством и запомни мир с его лучшей стороны. Это не сделает твою работу труднее, но, может быть, подбодрит, когда тяжесть задачи станет непосильной.

Глава четвертая

Тридцать шестой день Месяца Летучей Мыши года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Антурасикан, Морианд.

Наленир.

Его Императорское Высочество Верховный Правитель Кирон терпеливо ожидал решения Киро Антураси. Правитель прибыл в крепость картографа в сопровождении лишь нескольких телохранителей школы Керу. Они, в соответствии с указом, подписанным еще отцом нынешнего Правителя, ожидали аудиенции в цокольном помещении перед воротами, ведущими внутрь цитадели. Антурасикан был настоящим лабиринтом, состоящим из общих и личных помещений, и лишь немногим был открыт доступ в личные покои и мастерскую. Хотя Керу и поклялись жизнью служить Кирону, даже им не позволялось миновать золотые ворота.

Не имело значения, что крепость была построена самыми знаменитыми архитекторами Империи и отделана прославленными мастерами, что залы наполняли диковинные вещи, привезенные из самых разных уголков мира. Это была тюрьма. Отец Кирона двадцатью годами раньше объяснил ему, почему Киро Антураси нельзя выпускать из крепости. Его мастерство в составлении карт и его познания о мире были для Наленира ценнее, чем все известные сокровища Девяти Княжеств. В голове Киро были заключены важнейшие подробности, позволявшие Налениру процветать; так что самого Киро следовало запрятать подальше.

Потерять его означает потерять все. Когда Императрица разделила Империю на Девять Княжеств, по ее воле жены последнего Императора с семьями стали править Княжествами. Она заставила честолюбие спорить с честолюбием; и повела самых честолюбивых в поход на Турасинд. Несмотря на то, что изначально Наленир не был самым могущественным княжеством из Девяти, возобновление торговли с другими странами наполнило его казну золотом. Это позволяло Кирону нанимать новые военные отряды, чтобы сдерживать владыку Дезейриона.

Киро дал нам все, а мы отняли у него свободу. Вначале Правителю такое положение вещей казалось пределом жестокости, но скоро он осознал, что это необходимость. Гений Киро Антураси был заключен в самой сердцевине его личности и неотделим от неспособности выносить глупость и неповиновение. Из-за этого Киро бывал груб, резок и непредсказуем. Он полагает, что вправе заставлять ждать даже Правителя.