— Вы мыслите совершенно верно, мой господин.
Пируст вздохнул. Сунув перчатки за пояс, он продолжил:
— У моего убитого братца есть незаконнорожденный сын. Он может стать помехой, когда родится мой ребенок.
Она кивнула.
— Я разберусь с Тиралом.
— Не убивай его.
— Почему?
— Делазонса, возможно, ты сочтешь меня глупцом, однако не настолько бездушен. Отец этого мальчика мертв, поскольку позволял себе прислушиваться к речам наленирских лазутчиков и злоумышлял против меня. Его пришлось убить, и его родственников тоже. Его сын был тогда младенцем; сейчас ему шесть лет. Он не знает, кто он такой; самое время начать учить. Скажи ему, что он выбран для великой цели. Пусть он станет твоим учеником, а позже — телохранителем моего сына. Когда-нибудь он будет стражем Императора.
Темная Мать склонилась в поклоне. Медленно выпрямившись, она произнесла:
— Вы оказываете мне честь, вверяя ученика из вашего рода.
— Я рискнул сделать это, Делазонса, рассчитывая на то, что ты встанешь между ним и его честолюбием. — Пируст улыбнулся. — Это будущее должно наступить. Нам обоим придется поработать, чтобы этого добиться, но оно должно наступить. Такова воля богов. Такова и моя воля.
Шестой день Месяца Волка года Крысы.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Немехиан.
Каксиан.
Над туманной низиной разнесся рев рога, и из джунглей на северо-востоке послышался ответ. Пять сотен конных наленирских воинов в ярко-красной форме выступили из леса; из-за расстояния и затянувшей поля дымки золотые драконы на их доспехах и алые вымпелы на легких копьях были плохо различимы. Каждый солдат держал круглый щит, — тоже с изображением дракона. Навершия шлемов украшали полосы ткани — своего цвета для каждого из пяти отрядов.
Нойана изумленно приоткрыла рот. По рядам собравшихся Аменцутлей пробежал шепот. Джориму не нужно было расспрашивать местных жителей, чтобы понять, что они никогда не видели лошадей. Они использовали вьючных животных, называемых кунья, и их родичей покрупнее — айана. Эти животные, по мнению наленирских ученых, походили больше всего на верблюдов. Иногда здесь ездили верхом на айана, но не использовали сбрую, у этого народа не было принято сражаться верхом.
По мере продвижения вперед воины разделились. Два отряда повернули налево, три — направо, освободив место между ними для дюжины боевых колесниц. Каждую везли четыре лошади. Возница сидел посередине; двое лучников стояли на небольших возвышениях, позволявших им стрелять поверх голов возницы и лошадей. Каждое колесо было снабжено тремя изогнутыми стальными лезвиями длиной в четыре фута. Прикрепленные к ступицам, они вращались, ярко сверкая на солнце.
Нойана посмотрела на Джорима широко раскрытыми глазами.
— Владыка Теткомхоа, вы сотворили чудо. Эти звери удивительны, а все прочее — еще удивительнее. Вы помогли нам победить.
Джорим покачал головой.
— Я лишь даю вам возможность победить. Насколько хороша моя помощь, Нойана, мы скоро увидим.
Она снова повернулась лицом к полю битвы. Ее люди все еще не могли оправиться от изумления. Они не знали лошадей, не использовали и колеса. Они жили в гористой местности, где перевозить грузы на спинах вьючных животных было более разумно, чем строить дороги для повозок. Но Аменцутли использовали колеса в своем календаре, и детские игрушки тоже часто имели колесики. Лошади и колесницы изменили их представления о мире, так же, как этот новый континент — наши.
Наездники рысью пересекали поля, то появляясь, то скрываясь в тумане. Джорим был совершенно уверен, что ни воины Аменцутль, ни их противники не видят приближающихся солдат. Впрочем, они наверняка слышали грохот копыт.
Стрелы мелькали в воздухе; Аменцутли храбро держали оборону, несмотря на устрашающий напор врага. Часть Мозойан вдалеке от подножия скал отделилась от основной массы и направилась на северо-восток. Джорим решил было, что они собрались противостоять кавалерии, но те двинулись к рядам Аменцутлей, туда, где воины стояли не так часто, а серые тела уже доверху заполнили траншеи. Случайно или преднамеренно они сумели выбрать самое уязвимое место и теперь готовились пойти в атаку. Твари явно превосходили соперников числом.
Серая волна хлынула в сторону воинов, но не успела подойти близко. Наленирские копейщики вынырнули из тумана и обрушились на Мозойан. Стремительные и неукротимые, они на лошадях врезались в толпу ничем не защищенных врагов, ломая кости и расшвыривая серые тела. Солдаты легко пронзали нескольких Мозойан разом и, отбросив унизанные телами дьявольских лягушек копья, выхватывали мечи. Они прорубали себе дорогу в рядах противника, отсекая конечности и снося головы врагам. Щитами они отбрасывали прыгавших сверху Мозойан; лошади затаптывали упавших стальными подковами.
Те, кому удавалось уйти от всадников и прорваться дальше все равно были обречены на верную смерть. Боевые колесницы приближались. Лучники стреляли беспрерывно, и каждая стрела попадала в цель, иногда поражая сразу двух амфибий. Но тем, кто пал под градом стрел, еще повезло. Оставшихся в живых ожидала страшная участь. Вертящиеся лезвия на колесницах скашивали Мозойан, словно траву, и перемалывали тех, кто уже упал на землю. Грунт под ногами амфибий, копытами лошадей и колесами превратился в кровавое месиво.
Растерянные, потерявшие всякую уверенность амфибии запаниковали и бросились назад к основным силам. Ужас охватил всех Мозойан. Они отпрянули от всадников, словно стая рыб от крупного хищника, и кинулись обратно на север. Те, кто был прежде в первых рядах, оказались последними, и они отчаянно прыгали в надежде спастись. Они исчезали в тумане, и всадники, пришпорив лошадей, устремлялись вслед за ними.
Ближайшие к траншеям твари, развернувшись, попытались бежать; но пути назад не было. Дротики, копья и стрелы настигли большую часть. Пешие воины перебрались через брустверы и атаковали амфибий. Зихуа перевел кучку солдат через заполненную доверху траншею; они оказались в самой гуще врагов. Их палицы взлетали и падали, разбрызгивая кровь; ряды противника заметно редели там, где прошли воины.
Подобие боевого строя Мозойан развалилось, и наступил полный хаос. Часть амфибий кинулась на северо-восток; их преследовали всадники, каждый миг убивая сотни бегущих. Колесницы поработали на славу, но было очевидно, что скоро им придется отступать. Колеса могли завязнуть в кровавой каше; мертвые тела не давали повозкам двигаться дальше. Тем не менее, лучники продолжали стрелять; доказывая свое мастерство, они выбирали все более сложные мишени.
Воины начали произносить что-то нараспев. Слов Джорим разобрать не мог, они принадлежали незнакомому диалекту, но воины, казалось, черпают в этом пении силу. Так же как и Зихуа, прочие предводители повели своих солдат в бой. Битва превратилась в побоище; воины Аменцутль предавали своих врагов смерти с такой одержимостью, какой Джорим никогда прежде не видел, и надеялся никогда больше не увидеть.