Жители Теларунда столпились вокруг. Старик словно пытался решить, — верить Моравену или нет. На его лице одно выражение сменялось другим. На мгновение Моравену показалось, что он победил. Но потом старик нахмурился и открыл рот, собираясь заговорить.

Он не успел. Келес Антураси спрыгнул с седла и указал рукой в сторону крепости.

— Все верно. Это Ксонкир. Точно так ее и описывал тот, первый. Там обитает его сестра.

Старик недоуменно моргнул.

— Первый? Кто это — первый?

Тайрисса подъехала ближе и перегнулась через седло.

— Первое чудовище, которое мы уничтожили. Боросан — наш разведчик. Что же, вы полагаете, мы явились бы к вам, не разведав, как здесь обстоит дело? Мы собирались добраться быстрее, но та тварь была ее старшим братом, и его подружка только что отложила с дюжину яиц, так что оба были крайне неприветливы.

Крестьяне принялись перешептываться. Но старик был непреклонен.

— Непохоже, что вы только что вернулись с битвы.

Кирас тихо проговорил:

— Нас задержала не битва. Мы должны были воздать должные почести пятерым нашим погибшим товарищам. Вначале нас было девятеро.

Упоминание девяти возымело должное действие. Старика оттащили, а прочие принялись разбирать сложенный костер. Один даже спросил Боросана, как оттаскивать дрова наилучшим образом, и тот охотно предложил свой совет.

Моравен взглянул на сельского голову.

— Позвольте нам осмотреть разрушения и посовещаться с нашим товарищем. Тогда мы сможем лучше подготовиться.

— Да, конечно. — Старик понял вверх обе руки. — Подождите здесь. Я все подготовлю.

Он умчался, и Келес спросил:

— Мы заберем Гриста и уедем, верно?

Моравен покачал головой.

— Свобода Мастера Гриста куплена ценой обещания.

Глаза Келеса расширились.

— Вы шутите? Вы собираетесь пойти туда и убить эту тварь, кем бы она ни оказалась?

— Я? Нет.

Картограф улыбнулся.

— Рад это слышать.

— Нет, Келес, я не собираюсь идти туда один. — Моравен усмехнулся. — Мы сделаем это вместе.

Глава тридцать третья

Пятый день Месяца Крысы года Собаки.

Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.

Сто шестьдесят второй год Династии Комира.

Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.

Вентокикан, Морианд.

Наленир.

Правитель Кирон восседал на троне, вновь задыхаясь под тяжестью парадных одежд. Красная ковровая дорожка, отороченная пурпуром, бежала от трона к выходу из покоев; на этот раз она была уже, двоим на ней не разойтись. Между дорожкой и колоннами виднелись широкие полосы светлого дерева. Поэтому двум советникам, преклонившим колени по обе стороны ковра, и было дозволено находиться в центре зала. Коснись один из них дорожки хотя бы краем одеяния, — и Правитель приказал бы казнить преступника.

Кирон припомнил историю императора, самолично вычистившего платье ненавистного ему, но хитрого и изворотливого министра, чтобы найти на нем пурпурные волокна. История умалчивала о том, действительно ли министр коснулся ковра, или император подбросил волокна, поместив их между волосками на щетке. Правитель сомневался, что сам он способен зайти так далеко, чтобы избавиться от неугодного советника, но иногда чувствовал очень сильное искушение.

Его Министр Гармонии, Пелат Внил, преклонил колени по правую руку Правителя. В соответствии с его знатностью и занимаемой должностью, он был облачен в голубое одеяние, на спине и груди расшитое изображениями свернувшихся кольцами драконов; рукава, вырез и подол платья были подбиты пурпуром. Внил не был старшим советником, но уже достиг довольно высокого положения в Министерстве Гармонии благодаря хитрости и еще одному ценному качеству: он редко отстаивал перед Правителем необходимость сохранения формы в ущерб содержанию. Но сегодня был как раз такой случай, и Правитель чувствовал постепенно нарастающее раздражение.

С другой стороны склонился Министр Иностранных Дел Гелосунда — Койр Йорам. Он был молод, моложе Правителя, и страстно хотел лишь одного: освобождения своего народа и восстановления гелосундского государства. Его пылкость приводила к тому, что он не мог спокойно выслушивать новости, которые были ему не по душе. Со времени последнего Празднества произошло многое, что ему не понравилось, и Кирон был уверен, что Йорам просто-напросто выклянчил позволение напроситься на прием и выдвинуть свои требования.

Пелат не скрывал раздражения, объясняя Кирону, почему необходимо согласиться на беседу с гелосундским министром. Кирон знал, что чиновники выказывали излишний патриотизм, пытаясь сохранить устоявшееся положение вещей, при котором они благоденствовали, а не защищая свой народ от насилия и грабежа. Требование аудиенции, исходившее от Койра, было слишком неожиданным, и оно относилось лично к Правителю, что казалось последнему непозволительным.

В конце концов Кирон согласился принять Йорама, поскольку это не противоречило его собственным планам, скорее, даже напротив. Его более чем устраивала возможность содержать войско гелосундских наемников, — он предпочитал проливать их кровь, чем кровь собственных граждан. Трудность состояла в том, что гелосундцы вовсе не считали себя наемниками. Они считали себя народом и полагали, что имеют право отстаивать собственные интересы. Более того, они вели себя так, словно являлись полноценными союзниками Наленира, а не бедняками, просящими о милостыне; они осмеливались давать Кирону советы и выдвигали требования.

Пелат Внил, с опущенными и прижатыми к бедрам руками заговорил.

— Послушайте, советник, мы никогда не скрывали от вас поставки риса в Дезейрион. Вашим подчиненным отправили все необходимые сведения. Мы приносим свои извинения за то, что по ошибке они оказались в неподобающих случаю конвертах, и потому не были прочитаны. После этого мы отправили новые депеши, в правильных конвертах, закрытые моей личной печатью.

Койр склонил голову. На молодом человеке было платье зеленого цвета с вышитыми золотой нитью собаками, — но ничего, что указывало бы на покровительство наленирского Дракона, под защитой которого жили эти собаки. Как прекрасно были бы видны на этом изумрудном шелке пурпурные волокна… Койр намеренно оделся так неуважительно, и все трое это знали. Но все понимали и то, что обратить на это внимание — значило бы позволить ему торжествовать победу.

— Советник, мы ценим вашу внимательность. Но вопрос состоит в следующем. Вы помогаете нашему общему врагу в то время, когда он слабее всего. Впервые за множество девятилетий у нас появилась, наконец, возможность изгнать его из Гелосунда. Ваше зерно делает сильнее его солдат. В то же самое время, вы замедлили поставки риса в Гелосунд. Мы не понимаем, в чем состоит ваш план?