Мгновение она разглядывала сломанный черенок, потом сказала:
— Что бы здесь ни случилось, это произошло не позже вчерашнего утра. Давайте смотреть дальше.
Джорим повернулся и прошел мимо лестницы в длинное помещение под главной палубой. Там покачивалась сотня пустых гамаков. Одеяла валялись на полу, свешивались с гамаков. На первый взгляд все выглядело так, словно матросы только что проснулись и бросились выполнять срочное задание, но вот-вот вернутся, чтобы заправить постели, накрыть столы и насладиться горячим завтраком.
Джорим поддел носком сапога одно из одеял. Оно было жестким и словно прилипло к полу.
— Мне это не нравится.
Энейда обернулась.
— Кровь?
— Полагаю, да.
Она кивнула.
— Мне тоже так кажется. Запах.
Она начала пробираться между гамаками в направлении кормовой части корабля, по дороге заглядывая во все каюты. Деревянные щеколды и наличники были искорежены, в каютах царил беспорядок, словно там происходила яростная борьба. Каюты младших офицеров были залиты кровью. В каюте священнослужителя из Вентико на полу валялась окровавленная накидка, изорванная в клочья.
Энейда наклонилась над накидкой. Джорим рассматривал царапины на двери.
— Взгляните, здесь, на уровне плеч… словно кто-то ломился в дверь и…
Джорим протянул руку и снял с двери чешуйку размером с ноготь на его мизинце.
— Это чешуя какой-то рыбы. Но такой рыбы я никогда не видел.
Энейда выпрямилась.
— Нечасто мне попадалась рыба с когтями. Идемте дальше.
Дверь, ведущая в корабельный лазарет, была цела, но и на ней виднелись чешуйки на уровне человеческого плеча. Энейда сняла с пояса нож и, просунув его в щель между дверью и косяком, подняла засов. Отодвинув подпиравший дверь тяжелый сундук, они протиснулись в узкую щель и вошли внутрь.
Лазарет представлял собой довольно просторную каюту. Здесь было достаточно места для двух коек для больных и постели лекаря. Вдоль задней стены громоздились сундуки, в углу стоял рабочий стол. Две дальние койки были пусты. Но не третья.
На ней лежало тело дородного человека. Распухший язык вывалился изо рта, на губах застыли белые потеки высохшей пены. Возле кровати валялись осколки разбитой глиняной чашечки. Под ними на полу расплылось темное пятно.
Энейда прикоснулась к его щеке тыльной стороной запястья.
— Он мертв.
— И, кажется, он сделал это собственными руками.
Она взяла со стола бумажный пакет и прочла надпись.
— Сердцецвет.
— Это лекарство от морской болезни. Йезол постоянно его принимает…
— Да, но он его разбавляет во много раз. Пакет наполовину пуст. Он хотел умереть наверняка, и быстро. — Она перелистала страницы журнала, захлопнула его и пробурчала:
— Он был напуган достаточно, чтобы покончить с собой, но ничего не записал в журнале.
За дверью раздалось топотанье. Шимик подпрыгнул, ухватился за край люка и повис. Его когти царапали обшивку, сдирая тонкие полоски дерева.
— Итти-итти, каппитана Нейда итти, Джрима итти! — Он выпрыгнул из люка, перевернувшись в воздухе, и помчался в сторону носовой части корабля.
Джорим и Энейда поспешили за ним, но им мешали гамаки. Шимик ждал их на лестнице, ведущей на нижний этаж. Он выглядывал наружу, высматривая их. Когда они миновали последний гамак, фенн ринулся вниз по ступенькам. Джорим с капитаном кинулись за ним. Он последний раз бросил на них взгляд и повернулся к открытому люку, ведущему в оружейную кладовую.
Энейда первой добралась до люка и остановилась. Шимик прижался к ее ногам, так что она споткнулась бы о фенна, если бы решила пробраться внутрь. Но ей, казалось, хватило беглого взгляда. Ухватившись за край люка и немного наклонившись вперед, она посмотрела вниз, а затем выпрямилась и обернулась.
— Думаю, Мастер Антураси, я уступлю вам право первого голоса.
Она отступила и Джорим смог заглянуть внутрь. Кладовую освещал лишь свет, льющийся из открытого люка. Этого было достаточно, чтобы разглядеть тела, распростертые на полу. Одно принадлежало лысому человеку в одежде матроса. В руке у него был зажат кузнечный молот. Большая часть его лица превратилась в кровавое месиво, левый глаз вытек. Ворот платья был порван, кузнец лежал в застывшей луже крови, вытекшей из перерезанной сонной артерии.
Но не это зрелище остановило Джорима от того, чтобы спуститься вниз. Рядом с мертвым кузнецом на полу распласталось существо, убившее его. Оно отдаленно напоминало человека, — правда, его руки и ноги в поперечном сечении скорее были четырехгранными, а не округлыми. То же самое можно было сказать о длинном хвосте и туловище, сужавшемся в области груди. Точно определить форму головы не представлялось возможным, поскольку удар молотом почти расплющил ее. Тело покрывала серебристая чешуя. Некоторые чешуйки наполовину отошли и поблескивали на свету.
Между пальцами на лапах существа виднелись перепонки. Длинные пальцы заканчивались острыми когтями, — должно быть, с их помощью оно и убило корабельного кузнеца. Джорим рассмотрел также острые треугольные зубы, — удар молота выбил некоторые из них.
Он указал на странное существо.
— Вот и чешуя. Вон там, полагаю, у него жаберные щели.
— Согласна. Так что это такое?
Он покачал головой.
— Понятия не имею. Даже не припомню, чтобы о чем-то подобном говорилось в сказках или легендах. Но чем бы оно ни было, оно приспособлено к жизни в море. Может быть, именно из-за этих созданий корабли, отправившиеся на юг, редко возвращались? Впрочем, в этом я сомневаюсь.
— Почему, Мастер Антураси?
Он выпрямился и посмотрел прямо ей в глаза.
— Если допустить, что стаи этих человеко-акул нападали на экипажи кораблей и уносили их тела в море, придется принять во внимание еще кое-что. Они охотятся очень успешно. Это означает, что у них есть некоторые навыки. Очевидно, они и прежде нападали на людей. Они знают, что на кораблях можно хорошо поживиться, и знают, как именно надо действовать.
Энейда кивнула.
— Звучит убедительно.
— Но если они занимаются этим в течение сколько-нибудь продолжительного времени, они успели бы распространиться. Им ничего не стоило бы целиком вырезать поселения вроде того, на Эсги. Они заходили бы и в населенные дельты больших рек. Мы услышали бы рассказы о них, узнали бы, что они существуют, до того, как столкнулись с ними.
— Очень может быть, Мастер Антураси. Но, возможно, они обитают только в более холодных водах?
— Когда-то считалось, что турасиндцы не могут жить нигде, кроме своих холодных и засушливых равнин. Но когда их стало чересчур много, выяснилось, что могут. — Джорим покачал головой. — В прошлом мы о них ничего не слышали. Но, держу пари, в будущем нам придется столкнуться с ними еще не раз.