– Мы не считали, – ответила та. – Страшно было. Хозяин квартиры где-то валяется, тот паренек веселый тоже… Второго мы вообще не видели…
– Того, что с компьютером?
– Ага. А потом они убежали.
– Кто?
– Бандиты. А за ними и остальные, те, кто в квартире был… Только мы уже не считали, мы Сенечку нашли… – При воспоминании о мертвом водителе девочки моментально «сдулись». Видимо, Семена Бортко в фирме действительно любили и про премии директор не врал для красного словца.
– А когда человек с корочками пришел?
– Ах, этот?… Да сразу же и пришел. Почти сразу же… Как хозяева убежали. – Рита покрутила пальцами. – Кажется, он по лестнице спустился.
– Да, – подхватила Мила. – С верхнего этажа.
– Точно сверху?
– Точно. И в квартиру пошел.
– А корочки он когда показал? – спросил Иванов. – До того, как в квартиру пошел, или после?
– Нет… – Рита задумалась. – Кажется, потом.
– Точно потом, – подтвердила Мила. – Он сначала возле нас постоял, Сенечку потрогал. Тут…
И она показала на шею.
– На себе не показывай, – буркнула Рита.
– Я в приметы не верю! – огрызнулась Мила. – А потом в квартиру пошел. А когда Борис Юрьевич приехал, тот выскочил. И документ показал. Я еще испугалась, что он стрелять станет.
– Кто? – не понял Алексей. – Борис Юрьевич?
– Да нет, тот, что в квартиру пришел… Ну…
– Вы его описать сможете?
– Высокий такой, в плаще. И еще лицо такое… – Рита что-то показала около подбородка. – Пистолет у него был.
– В общем, понятно. – Иванов сделал последнюю запись и сложил ноутбук. – С художниками поработаете. Сегодня же.
– Сегодня мы не можем, – запротестовали девочки. – Сегодня никак… Борис Юрьевич…
– Нет, нет, – подал голос директор, стоявший все это время в дверях. – Я же сказал, девочки, сегодня никаких вызовов. Считайте, что вы в отпуске. Два дня. Три. Сколько надо! Поедете с товарищем и там все ему расскажете. Или не ему… В общем, сегодня никакой работы. А если надо, то и завтра… Только бы…
Фразу «…они от нас отвязались» Борис Юрьевич Хвостов не стал произносить вслух.
Утро было тяжелым. Восьмидесятиградусная водка имела на редкость разрушительные свойства. В ушах шумело, руки противно мелко тряслись. В ответ на каждое неосторожное движение в голове с мерзким хрустом ломались стеклянные колкие сталактиты и рушились вниз, впиваясь острыми гранями в распухший, болезненный мозг.
– Мозг – это орган, совершенно нечувствительный к боли… – прошептал Сергей, разглядывая потолок. – Совершенно нечувствительный к боли…
Под боком завозилась Оля.
– В холодильнике должно быть пиво, – буркнула она, устраиваясь поудобней.
– Опохмеляться нехорошо, – прошептал Сергей. – Нехорошо…
– А лежать тут трупом и стонать – хорошо? Постесняйся, орел, на тебя смотрит женщина. Давай шуруй к холодильнику, лечись.
– Безжалостные женщины…
– Давай, давай. Вперед.
Она повернулась к Сергею спиной и принялась выталкивать его из кровати попкой.
– Безжалостные женщины…
Но вставать все равно пришлось. С трудом переставляя ноги, Столяров выбрался из спальни.
На кухне было пусто. Остатки вчерашнего не то позднего ужина, не то очень раннего завтрака скукожились на столе. Коварная водка притаилась в углу. Невыключенный телевизор почему-то показывал серые полосы.
– Фильм ужасов, не иначе, – решил Сергей и направился к холодильнику.
На нижней полочке действительно обнаружилось пиво. Какой-то номер «Невского».
Столяров решительно достал бутылку, поставил ее в центр стола, стараясь не глядеть на водку. Рядом положил открывашку. Осмотрел картину с разных сторон. Внутренний дизайнер неожиданно заявил о себе. Сергей понял, что если фотографировать картинку под определенным углом, то будет видна пустая водочная бутылка и полная пивная. Под снимком можно приписать вечный слоган: «Пиво без водки…» Если подредактировать стол, выкинуть к черту остатки еды и сделать акцент на этикетке, то вполне можно запродать агентству, которое занимается разработкой «Невского» бренда.
Столяров-дизайнер, готовый работать вне зависимости от общего состояния организма, тут же создал в воображении готовый плакат. К «Пиву без водки…» добавилась приписка «Настоящее качество». Бутылка слегка подретушировалась и покрылась капельками испарины. Открывашка получила на ручку круглый лейбл все того же «Невского».
– Чего сидим? – поинтересовался Михалыч, появляясь в дверях. – О, пиво…
– Тс-с-с… – Сергей приложил палец к губам.
– Чего? – прошептал Михалыч. – Плохо, что ли?
– У тебя фотоаппарата нет?
– Представляешь, всегда с собой ношу, а сейчас забыл! – Михалыч развел руками. – Вот такая незадача. Проснись! Какой, к черту, фотоаппарат? На кой он тебе?
– А прикинь, едешь ты по Садовому, а там плакат такой, через улицу. На плакате вот это. – Сергей показал на стол. – И надпись: «Пиво без водки…» Здорово?
Михалыч замолчал, видимо, представив себе эту картину.
– Ты знаешь, – наконец сказал он, – я всегда не любил рекламу и рекламщиков. Напридумывают всякой гадости, а ты потом гадай, какое пиво, почему без водки… А остальное что, с водкой?… Гадость.
– Вот! – Сергей щелкнул пальцами. – Вот именно, у клиента должно складываться ощущение, что все остальное пиво с водкой и, следовательно, гадость, а наше – без. И, значит, хорошее. При этом прямо никто других производителей не обвиняет. Хитро?
Михалыч внимательно посмотрел на Сергея и скривился.
– Мне б ваши проблемы, господин учитель. Мало наших геморроев, так еще теперь башка болит…
– Пить надо меньше, – выдал пошлость Сергей.
– Вот пока ты мне не начал своими рекламными штуками голову полоскать, она не болела. А сейчас болит. Так что, знаешь, я у тебя пиво конфискую. – И Михалыч решительно направился к бутылке.
– Эй! Куда?! – Сергей ухватился за холодное стекло.
– Не отдам…
– Куда не отдам, я первый ее нашел!
– Не отдам…
– Захватчик, агрессор, оккупант! Тебе плохо от него будет!
– Тогда пополам…
– Хорошо… – Стороны быстро пришли к консенсусу. – Тогда еще Грише надо.
– Оставим. – Михалыч решительно разлил пиво по стаканам и закупорил бутылку. – Кто рано встает, тому бог подает.