– Ну, давай, Володя, что там у тебя?
– Да, собственно, ничего утешительного. – Калугин напрягся. От выпитого с ним приключилась икота, и речь получалась неровной, рваной. – Обрабатывается база данных по видеоматериалам. Если по Лаптеву и Столярову более-менее все понятно, то двое других п-персонажей…
– Еще выпей. – Битов налил. – Пройдет.
Калугин хлебнул разом, даже слезы выступили.
Удивительно, но икота улеглась.
– По двум другим ничего нет, – закончил он фразу. – Также прорабатываем тему родственных связей Лаптева.
– А Столярова?
– Сирота. Не женат. Сестер с братьями нет. Глухой номер. А вот у Лаптева есть жена, дети. Однако их в Москве сейчас нет. У жены отпуск, она с детьми где-то у родственников в Сибири.
– Направили туда кого-нибудь?
– Да, конечно. Сначала послали запрос, но ответ… – Калугин замялся.
– Что случилось?
– Ответ пришел, скажем так, невразумительный. Я пришлю этот образец изящной словесности… Иначе и не скажешь. Если говорить одним словом, то и да, и нет одновременно.
– То есть?
– Ну, смысл такой, что родственники есть, согласно бумагам числятся там-то и там-то. Однако установить связь с ними не представляется возможным ввиду сложных особенностей места проживания…
– Ну, елки-палки, не в Средневековье живем! – возмутился Битов. – Что значит, «сложных особенностей»? Нашли Амазонку! Чем они там занимаются вообще?
– Оригинал ответа такой, что зубы поломать можно. В общем, я туда человека командировал. Пусть на месте разберется.
– Правильно. Но времени уйдет… Уйма. В конце концов спутники же есть, всякие средства связи…
Калугин пожал плечами.
– Человек все же надежнее.
– Ладно. Надежней так надежней. Хотя я бы на месте Лаптева туда не совался… Рано или поздно мы на них выйдем.
– Ну, это если он нас боится. А если кого-то еще… – Калугин почувствовал легкое головокружение. – Тогда самое место, чтобы отсидеться.
– Да уж… Хотя нам, Володя, было бы проще ловить этого «кого-то еще» на живца здесь.
– Боюсь, Антон Михайлович, Лаптева роль живца не устроит. Я его досье внимательно проглядел. Не тот человек.
Битов вздохнул, и некоторое время они молчали. Алкоголь бродил в крови, приятным теплом согревая тело. Удивительно, но Калугин вдруг ощутил настоящий уют. Такой, какого не было и дома. Обычный рабочий кабинет, Феликс на портрете, «маузер», какие-то папки, компьютер, монитор, тихо жужжащая тумба принтера в углу… Все это банальное офисное окружение вдруг превратилось во что-то… подобрать имя которому он сумел не сразу.
«Это дом, – вспыхнуло понимание. – Дом. Мой настоящий дом. Все эти машины, люди, дела, папки, бумажки, скрепочки. Тяжесть пистолета под сердцем. Все это мое…»
И ему вдруг показалось, открылось, привиделось. Будто перед ним дорога, уходящая вдаль, и эту дорогу надо пройти. И от того, как он пройдет, какие шаги сделает, зависит, будет ли эта даль светлой…
«Есть такая работа – Родину защищать, – вспомнилось старое. – А еще есть такая судьба… Есть».
Битов хлопнул ладонями по подлокотникам, и видение пропало.
– Хорошо, – бодро произнес Антон Михайлович. – Что там еще?
– Еще нашли машину Лаптева.
– Ну. – Битов всплеснул руками. – Чего ж молчал! И?!
– И ничего. Пустая. Брошена в одном из дворов. Сейчас ее на анализ погнали. Микрочастицы и так далее.
– Тоже правильно. – Битов налил еще стакан. – Но… слишком поздно.
– Почему?
– Да потому. Понимаешь, Володя, мы на шаг, да что там, на несколько шагов позади. Всего-то один Рогинов с гаденышем своим… А какой эффект!
– Ну так, – от выпитого Калугину полегчало, – на то и диверсия, чтобы эффект был. Да еще какой. Малыми средствами нагадить так, чтобы надолго запомнили.
– Нам теперь, Володя, надо, – Битов сжал кулак, – вот как надо пахать, чтобы на старые позиции выйти… Вот как надо!
– Да мы и пашем. – Калугин вздохнул. – Я на стимуляторах сижу. Да и… не только я. Людей загонял совсем… Иванов вообще домой не ходит. Надо будет потом ему отпуск дать, внеочередной, что ли. А то ведь семейный человек…
– Что хочешь, Володенька, внеочередной отпуск, премии… Только найди мне эту штуку чертову! – Битов хотел было налить еще, но остановился. – Вот ведь интересно. Когда пью один, то ничего. Пару стаканов пропускаю, и нормально. Не хочу больше. А когда компания появляется, совсем другой оборот. Мелкая выпивка превращается в пьянку. Почему так?
– За компанию и жид удавился…
– Гхм… Неполиткорректно, но верно. Может быть, в этом дело?
Битов вздохнул, налил еще и спрятал бутылку.
– Я вот все время хотел спросить, Антон Михайлович. – Калугин поболтал виски по стакану, посмотрел, как стекают маслянистые струйки со стекла. Было видно, что он набирается решимости, чтобы задать сложный вопрос. – А что мы ищем?
– Вот тебе раз. – Битов удивленно поднял брови. – Ты что, вводную не читал?
– Читал. И не раз. – Калугин махнул рукой. – Читал.
– И?
– Ну, вы же сами писали…
– Непонятно? – с лукавым прищуром спросил Битов.
– Ни черта, – искренне ответил Володя.
– И это правильно! – Антон Михайлович опрокинул стакан и сморщился, словно проглотил что-то горькое. – Писать вводные надо так, чтобы ни у кого не возникало сомнения в важности дела, но при этом его суть должна оставаться в очень густом информационном тумане.
– Гхм, ну, тогда извиняюсь, что спросил…
– Нет-нет… – Битов взмахнул руками. – Не извиняйся. Я вообще удивляюсь, что ты раньше не поинтересовался.
– Почему?
– Потому что тебя на мое место прочат. Так что…
– А вы на повышение?
– Или в отставку. – Битов грустно ухмыльнулся. – Так что для меня, в любом случае, это дело – последнее…
Калугин не нашелся, что ответить. Слухи о грядущей отставке Битова не первую неделю бродили по Конторе. Все это всплывало то тут, то там. Полунамеками, полусловами даже…
– Ты слышал, Володя, про нефтяной кризис?
– Кто ж про него не слышал? – вопросом на вопрос ответил Калугин.
– Так вот, то, что все слышали, – это мелкие брызги, которые перепали газетчикам. Правда гораздо веселее. Нефть, Володенька, просто кончается. Вся. Во всем мире! Представляешь?
– Ну. – Калугин усмехнулся. – Про это в любой газетенке можно прочитать…