Резолют осадил лошадь и развернулся к Уиллу:
— Почему же ты, мальчик, промолчал об этом?
Уилл пожал плечами:
— Потому что я об этом ничегошеньки не знаю. А в чем, собственно, дело?
— Что ты еще там нашел? Дощечки от моли, говоришь? — Ворон захлопнул книжку и положил на переплет волшебную деревяшку. — Подай-ка их сюда.
Уилл вынул дощечку из мешка Дисталуса и подал Ворону. Потом ему пришлось спешиться. Подбежав к вьючной лошади, он порылся в мешках и отыскал вторую дощечку. Быстро вернулся и отдал ее Ворону.
— А что, на ваш взгляд, это такое?
Ворон наложил одну дощечку на другую, бороздками вместе. Получилась выемка. Он вставил в нее заколдованную деревяшку.
Через мгновение по сложенной из двух половинок пластине прошлась голубая вспышка, оставившая после себя голубые буквы.
— Я читать не умею. Что тут написано?
Ворон покачал головой:
— Я этого шрифта не узнаю. А ты, Резолют? Некоторое время Воркэльф смотрел на буквы, затем он нахмурился.
— Я впервые такое вижу. Должно быть, шифр как и в книге. Ворон вынул деревяшку из углубления, и надпись исчезла.
— У них, стало быть, у каждого было по половине арканслаты. Соединяя их друг с другом и пользуясь волшебной деревяшкой, они совершали сложное магическое действие. Описания, приложенные к карте Стеллина, тоже шифрованные. Полагаю, они занимались шпионажем. Только вот на кого они работали?
— На Ориозу, — улыбнулся Уилл. — Точно на Ориозу.
Воркэльф выгнул бровь:
— И как ты пришел к такому заключению?
— Монеты в кошельке Дисталуса. Каких там только нет! Даже несколько фальшивых, а вот из Ориозы — ни одной.
Ворон усмехнулся:
— Доказательство косвенное, хотя и интересное. Так как арканслата позволяла им мгновенно связываться со своими хозяевами, то, как думаешь, может, им было приказано следить за нами, потому-то они и в горы за нами последовали?
Резолют задумчиво покачал головой:
— Если бы они за нами следили, то не стали бы сочинять историю о том, что направляются в Ислин. Бьюсь об заклад: в Стеллине им рассказали, что мы с тобой много лет назад побывали там вместе с Ораклой. Тот раз нас пытались перехватить, но неудачно. Ораклу они знают, наслышаны о сделанном ею пророчестве, потому-то им очень важно ее найти. Люди Скрейнвуда хотят знать местонахождение прорицательницы.
Уилл закрыл глаза, обдумывая услышанное.
— Но если то, что Дисталус сказал о короле Скрейнвуде, правда и если сам он работал на Кайтрин, зачем бормокинам понадобилось его убивать?
Ворон едва заметно улыбнулся:
— Может статься, что, предоставляя авроланским бойцам убежище в Ориозе, Скрейнвуд не признается в этом свои начальникам, посылая им сообщения о возможных передвижениях авроланов. Он ведет двойную игру, но так как и сам он представляет ценность для обеих сторон, то на жизнь его никто не покушается. Возможно, что Кайтрин не знала о том, что у Скрейнвуда здесь есть шпионы.
— Или, — Резолют развернул лошадь, — она знала об этом и хотела, чтобы их убили.
Путаясь в исключающих друг друга предположениях, Уилл в часы бодрствования предавался размышлениям. Ехали они на северо-восток, следуя за течением реки. Города старались объезжать стороной, предпочитая им лесные тропы. Весь путь занял неделю из десяти дней, запланированных на переход.
С наступлением ночи они останавливались в пещерах, где находили приют и другие люди. В большинстве своем это были мужчины; женщины, правда, тоже встречались. Все худые и голодные, мало чем отличающиеся от волков. Нрав этих людей удивлял Уилла: в Низине он привык видеть суровых, злобных мужчин, но по сравнению с этими земляки представлялись ему теперь сущими ангелами, в то время как здешние преступившие закон люди казалась чуть ли не дикарями. Уилл не сомневался: пусти их в город, и они раздерут там своих противников в клочья.
В городе есть враги, которые не прочь тебя убить. Здесь все без исключения ждут твоей смерти, а твоим уходом из жизни заинтересуются разве что черви.
На этой криминальной тропе имен ни у кого не было. Кому какое дело, куда ты направляешься, откуда пришел и что видел. Уилл сразу понял: половина всех ответов была неприкрытой ложью, а из второй половины никакой пользы извлечь было нельзя.
В лесистой долине, у извилистого ручья с огромными валунами, на берегу, пожилой человек, слегка похожий на Ворона, кивнул им, попыхивая трубкой:
— Я бы на вашем месте был поосторожнее. Всадники меня недавно расспрашивали о трех путешественниках — ворке, мужчине и мальчике. Плохо, если вас за них примут. Это, судя по всему, ребята отчаянные, раз уж о них расспрашивают солдаты.
Ворон негромко рассмеялся:
— Это, дружище, точно не мы. Мы — люди смирные, разве что бормокинов убьем. Да ягод вот по дороге нарвем, тем и питаемся. Может, конечно, король Август хочет узнать у нас, где растут самые лучшие кусты.
— Ягод там, дальше, — сколько душе угодно, да и бормокинов найдется вдоволь. — Он покачал головой. — Они и раньше нам докучали, а теперь действуют организованно: нападают на фермы и на деревни, потому вам по дороге семьи беженцев и встречаются.
— И что же, много они людей из домов повыгоняли?
Мужчина кивнул:
— Я, правда, видел и похуже. Был в Джеране, когда Кайтрин взяла Окраннел. Помню, как они перли через границу. Сейчас еще что! Ручеек, но скоро, поверьте моему слову, она придет и устроит всем нам потоп.
С этого дня они прятались даже от преступников. Логика, если вдуматься, была проста: если их разыскивают, то чем меньше людей их увидит, тем лучше. Пробираться по бездорожью — значит дольше находиться в пути. Бывали дни, когда видели их только птицы, звери да растения.
Вынужденная изоляция закончилась на десятый день, как раз под конец недели. Припасы их начали истощаться. Они вышли на небольшой, расчищенный от леса участок к северо-востоку от Ислина, это было почти на границе с Сапорцией. Посередине поляны стоял деревянный домик, построенный, как сразу было заметно, из деревьев, что росли ранее на этом месте.
Посовещавшись шепотом на краю леса, путники решили послать к дому Уилла, порасспросить хозяев, не продадут ли они какой-нибудь еды — солонины, сыра или чего-нибудь. Дым над трубой не поднимался, так что, вполне возможно, в доме никого нет. В этом случае они надеялись, что Уилл пустит в ход свои воровские способности и добудет еды, оставив взамен хозяевам деньги.
Мысль о том, чтобы оставить деньги и не забрать при этом у хозяев самое лучшее, казалась подростку мучительной. Уилл прекрасно понимал, что запасы, которые он заберет, представляют большую ценность. А если нет, то зачем их брать? Деньги были своего рода вознаграждением хозяину за легкомыслие и ненадлежащую охрану дома. Вполне возможно, что кто-то еще придет после него и заберет остальные запасы, да и деньги в придачу.