Тот уже поуспокоился и больше не плакал, однако на все вопросы только молча опускал голову.
— Тебя звать как, боец? — поинтересовался Вязников.
Боец что-то бормотнул под нос.
— Чего?
— Саша, — уже громче ответил солдатик. — Саша.
— А фамилия?
— Носик.
— А Егор Носик тебе не родственник? — неожиданно спросил Вязников. Морозов удивленно поднял брови.
— Да. — На лице солдатика было написано не меньшее удивление. — Папа…
— Неужели? — Алексей развел руками. — А чем он сейчас занимается?
— Сейчас не знаю, в Кемерово уехал… — Речь парнишки шла по затухающей. Юра даже испугался, как бы раненый сознание не потерял. — А вы откуда знаете?
— А мы с ним учились вместе. На курсах.
Это была явная ложь, но солдатик не замечал.
— Передавай ему привет, солдат, — бодро хлопнул Александра по плечу Вязников. — От Лехи. Он знает.
И Алексей хитро глянул на Морозова.
— Так что у вас тут произошло? — в тон другу снова спросил Юрий.
Тут солдатика словно прорвало. Он говорил сбивчиво, путался, снова начинал и все время повторял: «Они, суки, как выскочат…»
Картина складывалась неприятная. Мягко говоря.
И по-хорошему надо было бы валить с этого квадрата к чертовой матери. Спасать, хоть это и глупо, самолично подбитый БТР, искать своих… Просто уходить. Но неожиданно уперся солдатик Саша. Перевязанный и накачанный обезболивающим по самое «не могу», он собирался ползти, ковылять, зубами подтягиваться, но идти в подвалы.
Бросить щенка?
Алексей и Юра отлично помнили себя в этом возрасте. И жалели его. Сдохнет… Пусть он лоялист, пусть солдат Горби. Но свой ведь. Не чужой. Страшная штука — гражданские беспорядки. Не приведи господи, гражданская война.
Саша Носик со своим сослуживцем были москвичами.
Когда заварилась каша и их полканы встали на сторону старого президента и перестройки с демократией соответственно, солдатики даже обрадовались, что из богом забытого Талды-Кургана их посылают домой.
Улицы патрулировать, как сказали начальники и отцы-командиры. Несколько старослужащих быстро сдернули еще в Подмосковье, а салаги, особенно в политике не разбирающиеся и пороху не нюхавшие, взяли «весла» в руки и влетели в «самое оно». Когда стало ясно, что с порядком туго, Саша рванул в самоволку, поскольку не дурак и армейский коктейль с бромом не употреблял, а по девушке стосковался невозможно. И коллегу своего прихватил, как бы в разведку.
В Москве за это время с продовольствием стало несколько туго. Не так чтобы очень, люди траву не рвали и ветки жевать не шли, но собак, котов и крыс резали привычно. Потому как мясо — продукт скоропортящийся, а электричество для холодильных камер не везде есть. Жрать же одни крупы да макароны… В общем, человек, по сути, хищник, жаждет мяса.
Как известно, людей абсолютно нормальных в психическом плане нет, все ходят на грани между депрессией и агрессивным психозом. Шаг вправо, шаг влево, и готово. Антидепрессанты или костюм в стиле Пьеро с длинными рукавами. Но в условиях гражданских беспорядков востребованы в основном хирурги, психическая помощь будет оказываться позже и тем, кто выживет. Так что скрутить психа, у которого от непривычных условий вдруг «воображаемые друзья» разгулялись, некому. А сумасшедшие появились.
И ефрейтор Саша Носик на таких нарвался.
Жили эти ребята в подвале довольно большой общиной, паранойя — она штука заразная, особенно в кризисные моменты жизни. Питались мясом. Обыкновенно человеческим. Иногда трупы объедали. Иногда живых…
Проблема заключалась в том, что солдат Носик увидел там, в подвале, за несколько страшных минут, свою девушку. К которой так стремился все это время.
А потом «они, суки, как выскочат…»
Солдаты все же себя показали, отбились. Прикладами двери вышибли, на улицу рванули.
Там их ждали.
Сашиного товарища завалили почти сразу, он закричал страшно, забулькал, забился.
Автомат, как назло, заело после первого же выстрела. Но всю обойму ПМ в спину какого-то горбуна в телогрейке Носик разрядил.
— А колено как повредил? — спросил Морозов.
— Сам… — Парнишка опустил голову.
— То есть?
— Первым выстрелом… Ну… получилось так.
— Ты что ж, своим оружием? — удивился Юра.
Парень молчал. Потом кивнул и посмотрел на Юру так, что тот отвел глаза.
— Там она… Мне туда надо…
Морозов прокашлялся:
— Погоди тут, мы сейчас, — и мотнул головой Вязникову.
Алексей отковылял с ним в сторону.
— Что делать будем?
— Черт его знает. Бросать сопляка нельзя. Сдохнет не за что… Полезет в подвалы, и будет из него… завтрак туриста.
— У тебя очень юмор специфический, — выдохнул Юра. — Но из нас троих только я один целый. У тебя нога, у него нога.
— Ну, моя нога не такая уж и проблема. Посекло чуток ляжку. Кость цела. Ходить могу, не быстро, но могу. А парнишка будет в тылу.
— А ты его за спину пустишь?
Вязников обернулся и посмотрел на ефрейтора. Тот выглядел спокойным, лежал, откинувшись на спину, и смотрел в небо
— Понимаешь, если так, то надо просто бросить его тут и сваливать. Ты так предлагаешь? Или стукнуть его по затылку и волочь на себе?
— Ничего я не предлагаю, — проворчал Морозов. — Просто спросил. Если ты его за спину себе пустишь, то пошли. Я, сам понимаешь, буду впереди.
— Договорились.
— Кстати, ты откуда про него знаешь?
— Я?
— Ну, там… Отца его вроде знаешь. Курсы какие-то.
— А… — Алексей усмехнулся. — Я его документы достал. У него отчество — Егорович. А остальное дело техники.
Они вернулись к валяющемуся Носику. Тот зашевелился, сел.
— Ну что, солдат, — опустился рядом с ним Морозов, — говори, что там за планировка и как твоя Джульетта выглядит. Пойдем. Что такое тыловое охранение — знаешь?
— Знаю. — Саша попытался встать, но Вязников жестом усадил его обратно. — А планировка там обычная. Коридорная. Как входишь, коридор. Длинный. И в разные стороны комнаты уходят.
— Паршиво.
— Но там никто не живет. Они затопленные наполовину. Все главное по коридору дальше. Там комната большая. Ну вроде как несколько комнат сразу. Вот там все и сидят и… едят.
— А подруга твоя?