Первое, что пришло в голову, – блефовать.

– Не посмеете! Если вы хоть подумаете о том, чтобы меня выгнать, мой отец…

– Только скажет спасибо, и ты это знаешь.

Я осекся. Это была правда.

– Но что будет со мной? Не стоит, ад… директор. То есть… господи, я должен был в прошлом семестре сдавать выпускные и только ради эльфования задержался… Если вы меня выставите, я до конца дней своих буду ходить с этакой рожей! Одно дело, если я актер, но…

Чандра помотал головой на тонкой шее. Дряхлый и слабый на вид, он был, однако, мстительным и опасным, точно выживший из ума старый царь.

– Патрон этого Майклсона, – промолвил он, – Марк Вило.

– Бандит? – изумился я.

Отец частенько разражался бранью в адрес этого позора нашей касты.

– Он… э-э… заходил сегодня. Он… крайне заинтересован в том, чтобы Майклсон продолжил обучение. Крайне . Он… э-э… он… – Чандра отвернулся и покашлял, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Он спрашивал о моей семье.

– А-а. – Теперь я понял. Администратор решил справиться с проблемой, переложив ее на мои плечи. Глупость. Отец посмеялся бы, отпустив пару грубых замечаний в адрес всей касты администраторов с ее родовым пристрастием к перестраховке и переводу стрелок.

А мне было не до смеха. Вспомнилось подслушанное: когда один из отцовских работяг помогал чуть живому сотоварищу уползти от исправительной кабины, он сказал: «Пожалуй, лучше оставаться незамеченным».

Меня заметили. И ничего не значила та простая истина, что на кастовой лестнице Чандра стоял ниже меня. Этот слабосильный, безответственный бумагомарака держал в хилых ручонках мою судьбу, а мне оставалось только терпеть и улыбаться, как подобает бизнесмену.

– Хорошо, директор, – проговорил я, стараясь казаться невозмутимым. – Покажите мне его досье.

3

Я припал к ребристой колонне, что поддерживала арку, отделявшую основное пространство гимнастического зала от качалки, и заглянул внутрь. Потер гибкий белый намордник, прикрывавший результаты последней пластической операции; сквозь нейронные блоки просачивалось достаточно импульсов, чтобы у меня без конца зудели кости. Когда-нибудь, в Поднебесье, пластика позволит мне выдать себя за одного из перворожденных, эльфоподобных туземцев северо-западного континента. Те были величайшими чародеями Поднебесья; мне, возможно, никогда с ними не сравниться – зато у меня есть пара особенных талантов.

Зал за моей спиной был полон студентов с воинского потока, молотивших друг друга утяжеленными ротанговыми мечами по сорбатановой броне.

В переполненной качалке Майклсон выделялся. Студенты-чародеи обычно не заглядывали сюда до вечера, когда воители-гориллы отправлялись в классы или выходили на турнирную арену. Мой подопечный единственный в толпе недотягивал до центнера; даже женщины здесь перевешивали его на десять-одиннадцать кило. Хэри лежал на спине, выжимая штангу; лицо его кривилось от натуги.

Когда я стал проталкиваться через качалку, один из неандертальцев подтолкнул соседа: «Гля!» – и загородил мне дорогу, поигрывая гипертрофированными мускулами на груди. Я едва доставал ему до плеча.

– Че за дела, ведьмочка? Тебе не положено в такой час раком стоять?

Я ухмыльнулся под маской и обошел его тушу:

– Не, это только твои мечты. Будь я девчонкой, ты мог бы выбирать из трех дырок вместо двух у твоего кореша. – И побыстрее ушел, покуда озадаченный боевик пытался сообразить, как же его оскорбили.

Майклсон невидяще пялился в потолок. На лбу его выступили жилы. Штанга поднималась и опускалась. Признаюсь, он заинтересовал меня. Читая досье, я обнаружил, что его отцом был Дункан Майклсон – антрополог, тот самый Дункан Майклсон, чья монография о западном наречии служила в Консерватории учебником по этому языку.

Дункан Майклсон уже оказал на мою жизнь огромное влияние. Я с десяток раз перечитывал его «Предания перворожденных» – записи сказаний аборигенов северо-запада. «Предания» и привлекли мое внимание к эльфам.

Но упомянуть об этом при Хэри я, конечно, не мог. В том же досье я вычитал, что он никогда не говорит об отце.

Хэри оказался на добрую ладонь выше меня ростом, но едва ли тяжелее. Черные глаза и смуглая кожа, смоляные волосы, мышцы как канаты. Он, крякнув, выжал штангу еще раз – губы скривились в гримасе, сминая клочковатую черную бородку.

Я глянул на указатель снаряда: 80 кило – и невольно хмыкнул. Не захочешь, а впечатлишься: в досье значилось, что сам Хэри весит шестьдесят пять. Потом посмотрел на счетчик. Майклсон медленно выпрямил руки, и в окошке показалось «15».

Чандра упоминал, что Майклсон много времени проводит в зале, но, похоже, даже директор не знал, как много.

Мы с ним наспех разработали план, как завоевать доверие Майклсона. Судя по данным психоанализа, прямолинейность в данном случае не лучшая политика. Чистосердечное предложение помощи будет встречено в лучшем случае глухим отказом. План предусматривал постепенное налаживание отношений: сначала сдружиться, потом, может быть, дать пару советов насчет стратегии медитации во время грядущего семинара по виртуальному приключению, потом как бы нечаянно предложить свою помощь в учебе… И не давить.

Но сейчас, глядя, как Хэри Майклсон накачивает счетчик до вожделенной двадцатки, с каждым толчком все медленнее, с передышками в четыре-пять судорожных вздоха-всхлипа, я вошел в него.

На кратчайший, неуловимый миг я стал Хэри Майклсоном. Неподъемная штанга наваливалась на меня, работягу девятнадцати лет от роду, до мозга костей пропитанного памятью о бессчетных унижениях, что я претерпел от высших каст. Это я понимал, что малейший шанс на расплату недоступен мне от века, и это в моей груди полыхал ядерный пожар бессильного гнева, питаемый жгучим предвкушением провала.

Это один из моих талантиков – вхождение. Не телепатия – скорее излишне развитое воображение с интуицией пополам, но помогает здорово. В тот самый миг я отказался от плана Чандры. У меня был другой, лучше.

Когда Хэри дошел до предела – руки полусогнуты, жилы надулись, лицо синеет и глаза прикрыты от натуги, – я подошел к снаряду и, обеими руками ухватившись за штангу, поднял ее вместе с ним. Мне не пришлось напрягаться – хватило бы и одного пальца, чтобы вытянуть те один-два килограмма, что оказались для Майклсона лишними.

– Стоп! – рявкнул Хэри, когда штанга дошла до верхней отметки.

Снаряд застыл.

– Знаешь, не стоит качаться без помощника, – улыбнулся я.

Майклсон неторопливо присел. Взгляд его жег меня, точно печной жар.

– Тебя, жопа, никто не спрашивал, – бесстрастно ответил он. – И помогать не просил.

– Если бы я ждал просьбы, – процедил я сквозь улыбку, – мне бы пришлось ждать до ближайшего ледникового периода.