Но несложной калибровка кажется тому, кто ею уже пару раз занимался; начиная с определенных уровней кастовой системы это практически всеобщий навык, однако Хэри происходил из работяг и, конечно, в жизни своей не бывал на Студии и не настраивал индукционный шлем. Непривычные ощущения пришлись ему не по вкусу. К концу он уже вслепую – забрало шлема делается непрозрачным, чтобы зрение не мешало воспринимать наведенные нейростимуляцией образы – бил меня по рукам и требовал отвязаться.
Оставив его в кабине, я подошел к инструкторскому посту: трем широким пультам-подковам, одному над другим, будто орган. Над головой висели четыре экрана, где ВП-компьютер должен был показывать происходящее с разных точек зрения. За спиной тянулись пустые ряды сидений.
Я уселся в кресло, склонился над клавишами и позволил себе затрястись от ужаса.
Читал когда-то, будто взрослым становишься, когда начинаешь воспринимать смерть как камушек в ботинке – на каждом шагу чувствуешь ее близость. Перед глазами неотрывно стоял потолок коридора, каким видел бы его Боллинджер; из мыслей не шло, как легко, почти небрежно Хэри мог отнять у него жизнь. Мне представилось, как я в Поднебесье иду по городской улочке, как из переулка выходит человек и, ни слова ни говоря, всаживает мне нож в глотку – без требований и угроз, не дав ни шанса отразить нападение.
Ни шанса.
Я слышал, как пятки барабанят по земле, будто ты судорожно дергаешься, опроставшись, когда тебя убивают. Я переживал это снова и снова, беспомощно постукивая пятками, ярче самой яркой фантазии, с ошеломительной яркостью вхождения.
Когда я начинал работать с Хэри, то ощущал себя дрессировщиком, взявшимся натаскивать нового льва. Если я не выкажу страха, ничем не спровоцирую рефлексы хищника, я в безопасности. Даже чувствовал себя немного героем, гордился собой – мне казалось, что я одной силой воли леплю свою судьбу. Я могу помочь Хэри, победить Чандру, начать смутно представляемую, но, несомненно, славную карьеру актера.
И сейчас меня трясло, потому что безопасности нет .
В один несчастный день ты скажешь что-то не то любому из Хэри Майклсонов – и в следующий миг рухнешь на пол с последним вздохом.
Даже сейчас меня не сам Хэри страшил, а мир, в котором он жил, мой мир, который я увидал его глазами. Он глубочайшим образом воспринимал хрупкость моей жизни, его жизни, жизни вообще – и плевал на нее.
А ведь он не один такой, он даже не особенный. Каста рабочих производит бессчетных Хэри Майклсонов. Теперь я начал понимать, почему он решил, будто у меня «кишка тонка».
Хотя какая разница? Стоит ли мне жить – без Поднебесья?
Я вызвал стандартную программу, потом вошел в свою кабинку и торопливо оделся. Мне калибровка не требовалась; стоило надеть шлем, как компьютер распознал мои биотоки и автоматически загрузил нужный файл.
Вокруг меня соткался луг – поросшая высокой травой чуть всхолмленная равнина до самого горизонта. Небо над головой было безоблачным и ошеломительно синим, солнце висело в нем без движения. Это простейший уровень среды, здесь обычно проходят поединки и практические занятия по магии. Я сам много часов провел на этой равнине – на мягкой земле удобно стоять на коленях, когда медитируешь, и облака не заслоняют солнце.
Стандартнолицый манекен Хэри стоял от меня в шести шагах. Он шагнул было ко мне, но оглянулся и замер, потом вдруг нагнулся, чтобы потрогать траву.
– Ого!
– Знаю. Впечатляет, да?
– Круто. Круче яиц. – Невыразительное лицо не дрогнуло, но в голосе слышалось веселье. – Видок у тебя пидорский.
Я со вздохом пожал плечами. Мой виртуальный манекен выглядел примерно так, как я буду выглядеть после всех операций: густые, коротко остриженные платиновые волосы, огромные золотые глаза, тонкие черты лица, экстравагантно заостренные, точно у рыси, уши…. Может, я перестарался?
Хэри подошел поближе.
– Знаешь, я тебя без этой белой маски не видел ни разу. Это у тебя рожа такая?
– Будет когда-нибудь, – отозвался я. – Наверное. Еще десять недель не узнаю.
Он кивнул, и мне внезапно захотелось увидеть выражение на его лице.
– Ладно, – проговорил он. – Теперь что?
Я глубоко вздохнул. Добрую неделю я трудился, чтобы привести его сюда, и теперь меня охватила неуверенность, предчувствие… не знаю чего. Мандраж, наверное.
Может, я боялся, что он и тут меня обойдет.
– Сейчас никаких заклятий, – ответил я. – Сжалюсь над тобой. Надрать тебе задницу я смогу на голой Силе. Переходи на колдовское зрение. Компьютер уловит твои биотоки и покажет симуляцию токов Силы. Ты увидишь мою Оболочку.
Манекен закрыл глаза и сложил руки перед собой, соединив только кончики первых трех пальцев. Мне, разумеется, мудра трех пальцев уже не требовалась, чтобы перейти на колдовское зрение, – на нужный уровень мое сознание переключали ритм дыхания и волевое усилие. Но меня тревожило, что за десять дней до семинара Хэри еще нуждался в символических жестах.
Тревога рассеялась сама; когда колдуешь, волноваться невозможно. Цель продвинутых способов медитации, каким учат нас в Консерватории, – полностью, безоглядно сосредоточить не только сознание, но и подсознание на желаемых магических эффектах. После двух лет тренировок я мог манипулировать своим рассудком, как хирургическим лазером.
Говорят, что каждый чародей воспринимает Силу в рамках личной метафоры – как потоки света или призрачные струи, как сияющие струны, проплетающие воздух, как пламенные сферы вроде шаровых молний. Чем Сила станет для меня, я не узнаю, покуда не окажусь в Поднебесье. Костюм ВП симулирует ее всегда одинаково – в виде мерцающей сетки. В направлении тока по ней ползут цветные яркие полоски.
Оболочка Хэри тоже выглядела вполне стандартно – аура из паутинок. В такт сердцебиению она слегка подрагивала, вокруг ступней и ладоней полыхала огнем. Я следил за токами Силы, выжидая, пока мой противник начнет ее притягивать.
Хэри открыл глаза.
– Я ее вижу, – благоговейно шепнул он.
Я и не заметил, как затаил дыхание, и запоздало выдохнул.
– Ладно. Для тебе это внове, понимаю. Даю десять секунд, чтобы собрать энергию для защиты.
Он протянул руку – туда, где Сила струилась плотней всего, – и его Оболочка прорастила ленивую псевдоподию. Она коснулась блистающей сети и отворилась перед потоком энергии, хлынувшим в Оболочку Хэри. Сила заструилась водоворотом, обрушиваясь вовнутрь. Этот жест напоминал о будущих сложностях – чародей, неспособный действовать, не шевеля руками, почти беспомощен – но сегодня это неважно.
Я досчитал про себя до десяти, потом до пятнадцати, наблюдая, как Оболочка Хэри наливается светом, все ярче и ярче, переливаясь оттенками от алого к лиловому. Он накачает Оболочку Силой, покуда только сможет ее удерживать, а потом хлестнет неоформленной Силой. Это самый грубый и безопасный способ колдовского единоборства – примерно как фехтование на пенопластовых веслах, но для начала неплохо.