Охваченные звериной яростью, их со всех сторон теснили тысячи пехотинцев Корболо Дэма. Если в его армии и существовала какая-то дисциплина, то сейчас верх взяли самые низменные стороны человеческой природы: солдаты Дэма жаждали только убивать. В пространстве между склонами кургана и городскими стенами сгрудились всадники. Их расчет был понятен: не дать Кольтену отступить к Арену. Всадники старались особо не приближаться к аренским стенам, дабы не получить оттуда стрелу- Скорее всего, сам перебежчик Дэм и его старшие командиры расположились на предпоследнем холме. Недаром там спешно возводили помост, чтобы было удобнее следить за бойней.
Аренским солдатам досталась постыдная роль наблюдателей. Но даже окажись у них луки и арбалеты, расстояние было слишком большим для удачных выстрелов. Дюкр искал глазами Кольтена. Наконец он заметил виканского полководца в окружении уцелевших саперов и горстки военных моряков Лулля. От щита у Кольтена остался жалкий изуродованный кусок. Лезвие меча обломилось наполовину. Плащ из перьев блестел так, словно на него плеснули смолой. Историк увидел и Балта. Храбрый командир пытался отвести солдат к вершине холма. Вокруг него, будто телохранители, прыгали виканские псы, равнодушные к дождю стрел. Одна из собак была утыкана стрелами, словно еж иголками, однако продолжала наскакивать на вражеских солдат.
У Кольтена уже не было лошадей. У него не было ни одного воина из клана Горностая, а клан Глупого пса сократился до двух десятков солдат и полудюжины престарелых знахарей. Из клана Вороны уцелели только сам Кольтен и Балт.
Солдаты Седьмой армии выстроились так, чтобы защитным кольцом окружить Кольтена и виканцев. Лишь у немногих из них остались оружие и доспехи. Солдаты сражались голыми руками… и падали, изрубленные на куски. Головорезы Дэма продолжали издеваться и над мертвыми, вырывая им руки и разбивая черепа.
Руки Дюкра врезались в острые края зубца, сделав камень липким и скользким от крови. Он не сразу это заметил, а когда увидел, протянул окровавленные пальцы, намереваясь впиться Пормквалю в горло. Гарнизонный командир успел ему помешать.
Железный кулак в ужасе отшатнулся.
— Вы что, не понимаете? — закричал он. — Я не могу их спасти! Не могу. Врагов слишком много!
— Можешь, трус! У тебя что, не найдется отряда всадников? Да они бы за пару минут добрались до холма.
— Нет! Их раздавят. Я не имею права рисковать людьми!
— Вы правы, историк, — не разжимая губ, произнес командир гарнизона. — Но он этого не сделает. Железный кулак не позволит нам спасти товарищей.
Дюкр пытался вырваться из его сильных рук, но безуспешно.
— Мы пытались, — упавшим голосом добавил офицер. — Мы все пытались.
— Господин Дюкр, поверьте, у меня сердце кровью обливается, — шагнул к нему Маллик Рель. — Но Железный кулак оправдывает свое звание. Его невозможно поколебать.
— Но это же откровенное убийство! — прохрипел Дюкр.
— За которое Корболо Дэм заплатит, и дорого заплатит, — с пафосом заявил Рель.
Дюкр вновь повернулся лицом к холму.
Седьмая и виканцы гибли у него на глазах. Рядом, почти на расстоянии арбалетного выстрела. Душевная боль выворачивала его наизнанку.
«Я не в силах это видеть… Однако я должен видеть это. И запоминать».
У Кольтена осталось меньше сотни солдат. Сражения больше не было; происходившее теперь называлось откровенным убийством. Впрочем, нет, солдаты Корболо сражались между собой — кто раньше нанесет очередной жертве смертельный удар. С дикими воплями они потрясали трофеями — отрубленными кистями рук и ушами. Седьмая таяла, из последних сил защищая своих командиров… тех, кто сумел провести их через весь континент, чтобы погибнуть в тени стен Арена.
«Заботливость» Пормкваля о десяти тысячах малазанских солдат, обреченных быть свидетелями беспримерного надругательства над соратниками, называлась по-иному — предательство.
Дюкр не представлял, как и чем держится Кольтен. Историк вдруг понял, почему зловещее пыльное облако двигалось медленнее, чем могло бы. Все это было настолько чудовищно, что разум отказывался ему служить.
Падали последние солдаты Седьмой. Балт охранял знаменосца, держа в каждой руке по кривой сабле. Вражеские солдаты обступили их со всех сторон и смыкали круг. «Загоняют в угол! Как кабана!»
Десяток копий вонзились Балту в тело. Он упал. Но даже лежа храбрый виканец ухитрялся отправлять к Клобуку своих врагов. Наконец его пригвоздили к земле. Замелькали мечи и сабли. С Балтом было покончено.
Знаменосец, всунув древко знамени между трупами, попытался броситься ему на помощь. Ударом сабли ему отсекло голову, и она, подпрыгивая, отскочила к окровавленному древку… Так капрал Лист, переживший немало смертей на учениях под Хиссаром, закончил свою войну, которую нашел.
Через несколько минут были смяты и последние виканцы из клана Глупого пса. Их знамя рухнуло, а на копьях гогочущих солдат Дэма взметнулись окровавленные скальпы, разбрасывая фонтаны красных брызг.
Окруженный горсткой саперов и моряков, Кольтен все еще сражался. Разъяренные его упрямством, головорезы Дэма изрубили в куски последних защитников и навалились на виканско-го полководца.
К месту, где упал Кольтен, рванулась громадная виканская собака. Из ее боков торчало не менее десятка стрел. Вражеское копье перехватило ее, подняв сильного зверя вверх. Пес корчился от боли, сползая по древку, но все же успел сомкнуть челюсти на горле ухмыляющегося солдата, державшего копье.
Знамя клана Вороны качнулось и исчезло… Вот и все.
Дюкр замер. Он отказывался верить своим глазам.
За его спиной вдруг пронзительно застонала тонким голоском Нетра. Историк медленно обернулся. Юная колдунья по-прежнему обнимала брата, баюкая его как младенца. Однако голова ее была запрокинута, а глаза — широко раскрыты.
На плиты пола упали тени.
Вороны.
«Когда колдун Сормо-старший умирал на стене в Анте, за ним прилетело одиннадцать ворон, ибо столь велика была его душа, что никто из птиц не смог бы унести ее в одиночку».
Вороны заполонили все небо над Ареном. Они слетались отовсюду.
Стон Нетры делался все громче, будто кто-то вырывал душу и из ее тела.
Дюкр пошатнулся.
«Как я сразу не подумал? Убить Кольтена для них было бы слишком просто. Они хотят вдоволь поиздеваться».
Предчувствия не обманули его: Кольтена прибили к кресту, обрекая на мучительную смерть.
— Вороны не успеют его спасти! — закричала Нетра. Подскочив к окну, она вперилась взглядом в косой крест.
Она рвала на себе волосы, до крови расцарапав кожу на голове. Опасаясь, что Нетра чего доброго выдавит собственные глаза, Дюкр крепко схватил ее за худенькие, совсем детские запястья. Рядом с Корболо Дэмом на помосте стоял Камист Рело. Маг поднял руки. В небо взметнулась волна магической силы, ударив по кружащим над Кольтеном воронам. После войны с людьми началась война с птицами.