— И все равно они никак не похожи на тистеандиев, — сказал капрал, пристально вглядываясь в мертвеца, сидевшего в капитанском кресле.
— Нужно привести сюда Гебория, — предложил Кульп. — Может, он подскажет.
— Обожди здесь. Я схожу за ним.
Геслер ушел. Потолок каюты слегка поскрипывал — наверное, остальным надоело стоять на верхней палубе и они спустились вниз. Кульп уперся ладонями в стол и стал внимательно разглядывать лежащие карты. На одной из них был изображен не то континент, не то большой остров, совершенно ему незнакомый. Берег изобиловал бухточками, поросшими соснами. Остальная часть была слегка покрыта белой краской.
«Наверное, ледник или снежная пустыня», — подумал Кульп.
От берега отходила пунктирная линия курса. Сначала она тянулась на восток, затем резко сворачивала на юг, прочерчивая воды обширного океана. Ученые Малазанской империи горделиво заявляли, что у них есть карты всего мира. А мир, оказывается, был шире имперских притязаний.
«Показать бы эту карту Ласэне», — вдруг подумалось ему.
В каюту вошел Геборий.
— Приглядитесь к ним, — сказал ему Кульп, не отрываясь от карты.
Старик прошел к креслу и остановился возле убитого. Высокие скулы и характерный косой разрез глаз говорили о принадлежности к расе тистеандиев. О том же свидетельствовал и высокий рост. Геборий осторожно протянул к убитому руку.
— Постойте! — одернул его Кульп. — Вы же не знаете, до кого дотрагиваетесь. И какой рукой.
Геборий поспешно опустил руку. Вскоре он выпрямился и сказал:
— Это тистедурии. Других догадок у меня нет.
— Кто?
— Помните «Глупость Гофоса»? Он пишет о трех тистейских народах, прибывших к нам неведомо откуда. Разумеется, нам знакомы лишь тистеандии, а из двух остальных Гофос назвал только один народ — тистедуриев. Их кожа была серой, а не черной. Тистедурии — дети опрометчивого союза Матери-Тьмы и Света.
— Что значит «опрометчивого»?
Геборий усмехнулся.
— Тистеандии считали этот союз причиной гибели первозданной, чистой Тьмы и источником всех своих последующих несчастий. Забавно, что Гофос упоминает о тистедуриях только в одном из ранних томов.
— Гофос, кажется, был джагатом? — спросил Кульп.
— Да. Самый мрачный и безысходный сочинитель. Я имел неудовольствие прочесть достаточное число его трудов… А что сейчас показывает ваш Путь?
— Ничего.
Геборий удивленно вскинул брови.
— Совсем ничего?
— Совсем.
— Но вы посмотрите на убитых! Они как будто находятся в остановленном времени. Даже кровь еще липкая.
— Знаю.
— Кстати, Геслер передал мне ваши слова про свисток. Вы еще не искали этот свисток? Вон он. Видите? На шее одного из убитых. Вы что, и впрямь намереваетесь заставить обезглавленных гребцов махать веслами?
— Либо они будут грести, либо мы съедим свои припасы, выпьем всю воду и начнем медленно помирать от голода и жажды. Итак, настоящего капитана захватчики судна тоже обезглавили или даже сбросили за борт. Его место занял тистедурий, забравший себе костяной капитанский свисток. Свисток был на кожаном шнурке. Каким-то чудом копье не разнесло его.
— Что вы скажете про свисток? — допытывался Геборий.
— Опять-таки ничего. Может, он уже и не свистит.
— Вернусь-ка я лучше на палубу, — сказал историк. — Там хоть воздух посвежее. А копье, между прочим, баргастское.
— Слишком большое и длинное, — возразил Кульп. — Баргасты такими не воюют.
— Это я тоже знаю. Но по виду оно напоминает мне копья баргастов.
— Говорю вам: оно слишком большое.
Геборий молча скрылся за дверью. Кульп сердито посмотрел на копье. Нет, все-таки слишком большое. Маг протянул руку и осторожно снял с шеи мертвеца свисток.
Вернувшись на нижнюю палубу, Кульп достал свисток и ахнул: тот был полон магической силы.
«Все понятно. Дыхание Отатараля. Появился Геборий, и свисток превратился в безделушку. А еще раньше появилось нечто или некто, и магия тистедуриев их не уберегла».
Маг огляделся. Буян расположился на носу — естественно, со своим неразлучным арбалетом. Рядом с матросом стоял Бодэн, покачивая перевязанной рукой. Фелисина замерла возле средней мачты. Пирамида из отрезанных голов совсем не пугала ее. Геборий куда-то исчез.
К Кульпу подошел Геслер.
— Честняга полез в «воронье гнездо», — сообщил капрал.
— Куда? — не понял маг.
— На мачтах больших кораблей есть такая корзина. Туда забирается впередсмотрящий и наблюдает за морем. Свисток взять не забыл?
Кульп отдал ему свисток.
— Вы уже решили, куда плыть?
— Пусть сначала Честняга расскажет, что увидел, а там решим.
Пока они говорили, матрос добрался почти до самой вершины мачты и залез в большую корзину, называемую «вороньим гнездом».
— Копыто Фенира! — донеслось сверху. Все задрали головы.
— Что видишь? — крикнул Геслер.
— Три колышка в заду! На нас идет буря!
Геслер и Кульп бросились к правому борту. Там, где должен был находиться горизонт, мелькали молнии.
— Этот безумец прорвался и сюда! — сердито прошипел маг.
Капрал окликнул Буяна.
— Посмотри, на что годны паруса.
Сразу после этого Геслер поднес к губам свисток и дунул в него. Ответом ему был хор стонущих голосов. В воздухе стало холоднее. Свист вобрал в себя всю боль страдающих душ. Геслер тут же опустил свисток.
Скрипнули деревянные весла, готовые погрузиться в воду. Из гребного отсека вылез Геборий. Глаза старика были широко раскрыты от ужаса и изумления, а узоры его татуировки пылали белым огнем.
— Капрал, у тебя появились новые матросы, — прошептал Геборий.
— Они просыпаются, — почти одновременно с ним произнесла Фелисина, пятясь от мачты.
Кульп сразу понял. Словно по команде отрезанные головы открыли глаза и устремили их на Геслера.
Капрал вздрогнул, потом заставил себя улыбнуться.
— Мне бы таких, когда я был сержантом и занимался муштровкой новичков.
— Твой барабанщик тоже готов, — сообщил Геборий, вглядываясь в сумрак гребного отсека.
— Паруса сгнили, — сообщил подошедший Буян.
— Вставай на руль, — велел ему капрал. — Три колышка в зад! Теперь нам остается только удирать отсюда.
Он снова поднес к губам свисток и подал несколько сигналов. Из гребного отсека послышалась барабанная дробь. Весла качнулись, поднялись вверх и с размаху опустились в стоячую воду.