— Почему нет?
— В общем, мы прилетели к вам за помощью.
Девяносто процентов информации, которую на нас вывалил президент Арлина, мы знали и так: сеть пэгэмэсок [54] работала без сбоев, обновляя наш Галанет в режиме реального времени. А вот оставшиеся десять, судя по всему, проходили под грифом «ДСП» [55] . И прошли мимо нас.
Вернее, мимо меня: как я ни присматривался к лицам Фарелла, Роммеля и Харитонова, особого удивления на них так и не заметил: они явно знали, что с начала Смуты население Дабога, Арлина и Квидли уменьшилось на сорок семь процентов. Знали, что экономика этих систем находится на грани коллапса. И что они балансируют на грани социального взрыва. Видимо, поэтому, выслушав сбивчивый и крайне эмоциональный рассказ О’Хары, они почти одновременно пожали плечами. А генерал Харитонов озвучил не высказанную ими мысль:
— Как говорили наши предки: «B каждой своей беде человек виноват сам…» Перефразируя это выражение, могу сказать, что все это — результат ваших собственных ошибок.
Агния Фогель страдальчески закатила глаза, а Андрэ О’Хара угрюмо кивнул:
— Так оно и есть. Только вот за мою глупость, по логике, должен отвечать только я, а не миллиарды людей, родившиеся под небом планет Окраины. Разумом я понимаю, что ваш уход был… скажем так, единственным выходом из сложившейся тогда ситуации… Но сердцем… сердцем я этого понять не могу!
— Мы живы только потому, что за эти восемь месяцев не было ни одного Вторжения, — хмуро продолжил Николас Веллингтон. — И если бы не…
— За это можете поблагодарить полковника Волкова, — перебил его Харитонов. — Временное затишье — целиком и полностью заслуга подразделения «Демон»: все это время они совершали рейды в системы Циклопов и уничтожали их корабли.
«Ага… Бои! Особенно последние семь месяцев, — мысленно усмехнулся я. — Прыжок в одну из мертвых систем, двое суток тренировок и прыжок обратно. С очередной „победой“…»
Все три президента мгновенно оказались на ногах и залепетали что-то очень благодарственное. Причем в их глазах горело искреннее восхищение. Впрочем, это «лирическое отступление» продолжалось чуть более минуты — не успев закончить очередной комплимент, О’Хара рухнул обратно в кресло и мрачно вздохнул:
— Все это, конечно, здорово. Однако вы не хуже меня понимаете, что мы живем под дамокловым мечом! И что оборона любой из наших систем не выдержит атаки флота Циклопов, состоящего даже из сотни вымпелов!
— Мы подарили вам двенадцать орбитальных крепостей, — напомнил генерал Роммель. — По четыре на каждую систему.
— Да, — кивнул Николас Веллингтон. — И эти Ключи продлят нашу агонию часов эдак на двенадцать…
— Ну и чего вы от нас хотите?
— Помощи!!! — одновременно воскликнули все трое.
— Мы хотим войти в состав НСЛ! — торопливо добавил О’Хара, словно испугавшись, что мы не поймем. — На любых условиях!
— Мы не претендуем на автономию или политическую самостоятельность! — поддакнул ему Веллингтон. — Считайте нас частью своей территории, сырьевыми или промышленными придатками.
— Да хоть чем, — тряхнула волосами Фогель. — Лишь бы Арлин, Дабог и Квидли продолжали существовать…
— А как же мнение народа? — ухмыльнулся Харитонов. — Как там орали «благодарные» жители ваших систем? «Демоны — исчадия Ада»? «Нелюдей — на плаху!»? «Убей модификанта — или он убьет тебя сам!»?
Веллингтон потер переносицу и пожал плечами:
— Было. Давно, но было. А потом… Потом все изменилось. Вы знаете, что такое самосуд? Наверное, нет. Ну, так я расскажу! Первый случай самосуда на Окраине зарегистрировали у меня, на Квидли. На двадцать первый день после вашего Ухода: посетители ночного клуба «Фантасмагория» втоптали в пол журналиста, вякнувшего нечто подобное… Втоптали не в переносном, а в буквальном смысле этого слова.
— Через сутки с небольшим толпа жителей города Стейнборо убила ведущего новостного канала «D-4» и сожгла его дом, — продолжила Фогель. — Потом какой-то умник покопался в Галанете и обнародовал список тех, кто публично высказывал свое недовольство проектом «Демон». С фамилиями, адресами и голографиями.
— Погибло почти полторы тысячи человек. Еще одиннадцать с половиной мы успели эвакуировать и отправить на Кальтор, — уточнил О’Хара и почему-то посмотрел на меня: — Кстати, тех, кто нес эту чушь, было сравнительно немного. А все остальные вам искренне благодарны. Если не верите на слово, могу показать вам головидео, на котором снят ваш дом на Дабоге. Он в целости и сохранности, а его крыша всегда усыпана свежими цветами.
— Мы никогда не забывали того, что вы для нас сделали! Просто у нас не было другого выхода, — еле слышно пробормотала Агния Фогель и… заплакала!
Мне стало не по себе. И остальным мужчинам, видимо, тоже: на лицах Роммеля и Харитонова заиграли желваки, Фарелл закусил губу, а О’Хара и Веллингтон угрюмо сдвинули брови.
— Агния… — примирительно начал Харитонов.
— Что Агния? Вы вообще слышите то, что мы вам говорим? Вот здесь, — Фогель сорвала с руки и кинула на стол собственный комм, — мольбы о помощи нескольких сотен миллионов человек! Тех, которые уже восемь месяцев с ужасом смотрят на небо и живут в постоянном страхе перед Циклопами! Посмотрите хотя бы одно голописьмо — и вы поймете, как вы им нужны!! И как к вам относятся простые люди!!!
— Население Окраины выставило нам ультиматум… — прикоснувшись к ее плечу и дождавшись, пока она успокоится, негромко сказал О’Хара. — Народу надоели политические игры. Он требует действий. Вернее, одного-единственного — любым способом убедить вас вернуться.
— А что в альтернативе? — зачем-то спросил Роммель.
— В вашей системе всплывут семнадцать тысяч кораблей, битком набитых женщинами и детьми. Это не акция, господа: народ потерял веру в государственные структуры и хочет попробовать сделать то, что не удалось нам.
Следующие несколько минут я толком не слышал и слова из того, что говорилось присутствующими: перед глазами мелькало то заплаканное лицо Агнии Фогель, то затравленный взгляд Андрэ О’Хары, то побелевшие костяшки пальцев Николаса Веллингтона. А еще я периодически представлял себе, каково жить в бесконечном ожидании смерти, и сходил с ума от угрызений совести.
«Пауки в банке? — звенели в голове сказанные когда-то [56] слова. — А как же простые люди?»
«Зато теперь президенты и весь их аппарат будет делать, а не говорить…» — пытался вякать внутренний голос, но сознание, подавленное десятком просмотренных голописем, напрочь отказывалось что-либо понимать.