— Убийцу?
— Да… а вместе с ним — новое вместилище мозга господина Нюканена.
— Мне кажется, или кто-то из древних утверждал, что перед улучшением ситуация обязательно ухудшается? — с надеждой в голосе поинтересовался Донован, глядя на россыпь алых меток, расползающихся по экрану СДО.
— Если вы надеетесь, что дополнение Эрмана к закону Мерфи предсказывает хоть какое-то улучшение, то вы очень сильно ошибаетесь, сэр! — грустно сказала Мэри.
— Почему это? — удивился геолог. — В нем же четко сказано: «перед улучшением…» Да и наш преподаватель по минералогии, любивший повторять эту фразу, вкладывал в нее именно такой смысл…
— Он цитировал только первую часть этого дополнения, сэр? — уточнил искин.
— А что, есть и вторая?
— Увы, да: «А кто сказал, что она улучшится?»
— Ч-черт!!! Этот твой Эрман был пессимистом! Нет, чтобы предсказать что-нибудь хорошее!
— Вы еще законы Чизхолма [116] не читали, сэр. Вот где бездна пессимизма.
— Не слышал и не хочу! Мне бы что-нибудь оптимистическое! Например, о пандемии, уничтожающей расу Циклопов… вернее, команды тех кораблей, которые я вижу на экране СДО. О каком-нибудь вирусе, поразившем системы опознавания. О каком-нибудь проповеднике, в мгновение ока заставившем их превратиться в пацифистов.
— Я бы тоже послушала нечто подобное, — грустно усмехнулась Мэри. — Только вот подходящего рассказчика никак не найду.
— Жаль. Я бы отдал десять лет жизни за то, чтобы его послушать, — вздохнул геолог. И сглотнул подступивший к горлу комок.
Нейман кривил душой: за сообщение о том, что Циклопы стали пацифистами или вот-вот перемрут, он отдал бы не десять лет, а все пятьдесят. Ибо надежды на это не было никакой — за двенадцать суток, прошедших с момента их всплытия, он уверился в том, что Одноглазые пришли в этот сектор навсегда.
И уверился не он один: даже неисправимый оптимист Нил, умудрявшийся находить положительные моменты в самых безвыходных ситуациях, считал так же. Поэтому сутками не вылезал из отсека со своим ненаглядным «Natsco» и доводил себя до полного изнеможения.
Смотреть на его лицо, оплывшее от чудовищных перегрузок, было страшно: «звездочки» полопавшихся капилляров, черные мешки под глазами, пожелтевшие, покрытые красными пятнами склеры и плохо затертые потеки крови, сочащейся из носа и ушей. Однако Донован согласился бы не отрывать от него взгляда всю оставшуюся жизнь, лишь бы не видеть экрана СДО с россыпью алых точек, медленно расползающихся по системе.
То, что Циклопы испытывают недостаток с топливом, Нейман заметил еще во время первой фазы экспансии: не успев всплыть в нормальное пространство, огромный флот Циклопов двинулся к третьей и четвертой планетам по сверхэкономичной траектории. При этом основную часть пути транспортники проделали по инерции, на скорости, как минимум раза в четыре меньше крейсерской. А рядом с ними так же неторопливо летели линейные корабли.
Единственным классом судов, который его не экономил, были истребители: приблизительно пятая часть от их общего числа, разбившись на небольшие группы, сразу же после всплытия отправилась патрулировать систему, а остальные, первыми долетев до интересующих их планет, упали к их поверхности.
Увы, разрешение системы СДО не позволяло рассмотреть траектории их движения непосредственно над поверхностью, но, по логике, единственными занятиями, которыми можно было загрузить экипажи, летающие над изъязвленными кратерами пустынями, было картографирование и поиск полезных ископаемых.
К моменту, когда к обеим планетам подошли транспортники, Донован уверился, что его догадки верны: тяжелые машины, экономно отработав торможение маршевыми движками, взяли и развалились на отдельные блоки, которые, ускоряясь, принялись падать в гравитационный колодец планет.
Блоки приземлялись не абы как, а группами по несколько десятков штук. В точки, «намеченные» одним-двумя крейсерами. А через несколько минут после посадки к ним с орбиты устремлялись челноки.
«Скелеты» тягачей, выполнивших свое предназначение, отрабатывали пламенем выхлопа. И разлетались в равноудаленные друг от друга точки высоких орбит. А потом к ним начинали стыковаться линкоры, быстро, а главное, без особых временных затрат образуя нечто, весьма похожее на орбитальные крепости. Когда стыковка завершалась, от получившихся новообразований отделялись кораблики класса эмзешек и принимались «засеивать» сектора подходов минными полями.
Вторая волна кораблей, всплывшая в системе через восемь часов после первой, действовала не менее целенаправленно и экономно: добравшись до обеих планет, основная масса вновь прибывших транспортников разбилась на группы из сорока-пятидесяти вымпелов и начала преобразовываться в орбитальные производственные комплексы и верфи. Что интересно, до момента полной перестройки они использовались как стационарные заправщики для патрульных групп и атмосферных челноков.
Меньшая часть второй волны к планетам не полетела. А добравшись до ближайшего поля астероидов, принялась стыковаться друг с другом, превращаясь в горно-обогатительный комбинат совершенно нереальных размеров.
В том, что это именно ГОК, у Неймана не было никаких сомнений. Ибо стартовавшие с них перед самой стыковкой кораблики тут же разлетелись в разные стороны, усиленно сканируя окрестные «валуны» геолого-разведочными сканерами.
К несчастью для команды «Сизифа», этот ГОК Циклопы решили «собрать» сравнительно недалеко от места дрейфа их корабля, поэтому зона ответственности патрульных групп Циклопов сместилась чуть ближе. А вероятность гарантированного ухода из системы упала до исчезающе малой величины.
На пятый день после начала терраформирования планет в системе всплыли еще два флота. С зазором часа в четыре.
Первый состоял из трех с лишним тысяч транспортников и был сравнительно целым — поврежденными выглядели где-то порядка десяти процентов судов.
Услышав об его всплытии и оценив общую массу покоя и количество вымпелов на экране локалки отсека с Natsco, Нил даже прервал тренировку и принесся в рубку прямо в том виде, в каком был: