Остаток дня прошел в отдыхе от церковного дознания и прочих малоприятных радостей жизни, а наутро к нам заявился хмурый, как грозовая туча, Глай Цекус. С отрядом солдат, несущих в руках какие-то тюки, и семеркой заключенных, облаченных в потрепанное солдатское обмундирование.
— Собирайтесь, — печально вздохнул центурион. — Эти… эти… Короче, у вас новый бой, перейти в число обычных заключенных уже не получится, раз здесь квартируете. Подловили, гады. Вот оставшиеся члены отряда. Все добровольцы, если верить трибуну Линию.
— Ага, как же, — довольно громко пробурчал один из людей за его спиной. — Кто у двери сидел, тот, получается, горит желанием подохнуть.
Насколько помню, трибун в структуре легиона — это командир нескольких центурионов. М-да, кажется, полоса невезения только начинается.
— Цыть! — коротко приказал ему начальник лагеря. — А то вы и в следующий бой пойдете. Поскольку он будет на плацу, то за сегодня их хоть десять штук провести можно.
— Один вопрос, — сказала Сандра, уже успевшая выхватить комплект брони, предназначенный именно ей, из рук легионеров и облачиться в него. К сожалению, доспехи, которые заключенным по идее не полагались, остались в тайнике в лесу. — А где у нас плац? Что-то я его не заметила.
— Пока не знаю, — честно сознался центурион. — Для меня самого внеочередная тренировка, да еще такая, большая новость. Но с командованием не спорят, а потому где скажут, там он и будет.
— Умереть не встать, — буркнул я, борясь с завязками плотной куртки. Эх, ну почему ее не сделали на молнии или хотя бы на пуговицах? Последними, во всяком случае, в этом мире точно никого не удивишь. — Кто хоть противники-то?
— Не встанешь, — уверил меня Глай Цекус. — В лагере, помимо капеллана еще осталось четыре священника. Все вино у меня выжрали, паразиты в сутанах. Всех погибших отпоют хором, и им после этого из могил будет не подняться точно. А с кем вас сведут, и сам не знаю.
Дожидаться грядущего побоища мне было вполне комфортно, вот остальные девять человек мерзли на холодном горном ветру, переминаясь с ноги на ногу. Охранники лагеря, ставшие уже практически родными, были оттеснены в сторону, и на их место вокруг нас встал отряд каких-то мелковозрастных ополченцев. Иного термина для этих горе-вояк подобрать было просто невозможно. Даже новобранцами их называть язык не поворачивался. Мелкие, тощие, недокормленные школьники с подростковыми длинными шеями, на которых доспехи висели, как на пугалах. Половине из них не дал бы и шестнадцати лет. Правда, их было много. Штук сорок. И все нервные, да вдобавок с настоящим и очень острым оружием.
— Цыплята, — еле слышно сказала наставнице на ухо леди Мейр.
— Угу, — кивнула ей мутантка, придавая лицу на редкость плотоядное выражение и ловя взгляд уставившегося на нее салабона. (Паренек, которому и с девочками-то целоваться, возможно, еще не приходилось, затрясся сильнее чем подавившийся кошкой пылесос. Он даже отшатнуться попытался, но помешали стоящие сзади боевые товарищи.) — Если они составят костяк формирующейся великой армии, то треск от ее поражения сшибет с неба звезды. Опытный рубака при удаче уничтожит десяток таких ходячих недоразумений и остановится лишь потому, что ловить их запыхается.
— Если нас еще немного продержат, то я при ходьбе начну звенеть колокольчиками, зло прошептал пожилой человек с крайне невыразительным и незапоминающимся лицом, растирая длинные и изящные, словно у пианиста, пальцы рук.
— Это будет погребальная мелодия, — мрачно пошутила Сандра, с тоской покосившись на свою молодую воспитанницу. — Ты ведь карманник и оружия в руках не держал?
— Дрались бы мы на ножах, — вздохнул отбывающий наказание в учебном легионе преступник, — еще, может, и отмахнулся хоть. В молодости, помнится, получалось неплохо. Но эту железную дуру мне и поднять-то тяжело!
На мой взгляд, выданный ему короткий толстый меч столь грозного эпитета заслуживал не больше, чем столпившиеся вокруг новобранцы титула настоящих вояк. Да и вряд ли он такой тяжелый, мой вот всего-то с килограмм весит. Ну, может, чуть больше. Или у меня за счет владения кровью, составляющей самую суть человеческого организма, характеристики тела незаметно увеличилась?
Остальные наши коллеги тоже оказались совсем не брутальными личностями. Два приворовывающих клерка, попавшихся при ревизии. Один неплательщик налогов. Студент, совративший дворянку. Крестьянин, участвовавший в мятеже против сеньора. Самого восстания труженик мотыги, правда, не помнил, потому как оно началось с выставления старостой в честь своих именин бесплатного угощения с обильной выпивкой, а закончилось визитом солдат, собравших упившихся крестьян с пепелища охотничьего домика сеньора, где оказался богатый винный погреб. Ожидание растянулось надолго. Часов пять, не меньше. За время, которое мы выстояли на плацу, солнце, иногда все же проглядывающее в редких разрывах хмурых облаков, успело весьма значительно сместиться по несвободу. И нас никуда не выпускали из кольца солдатиков, медленно, но верно принимающих синюшность дохлых кур. Садиться на землю они, правда, не мешали, но холодная почва оказались слишком экстремальным местом отдыха даже для морозоустойчивого меня.
— Кажется, я поняла план того, кто все это затеял, — с еле заметной дрожью, вызванной то ли чересчур низкой температурой окружающего воздуха, то ли нервами, произнесла Кассандра. — Еще немного, и справиться с нами, окоченевшими на таком ветру, сумеет даже беременная кошка. Алхимик, ты можешь что-нибудь сделать?
— Если только заставить кровь быстрее струиться по вашим жилам, — вздохнул я. — Но это будет… неприятно. Да и в таком случае во время боя мне станет куда сложнее колдовать.
— Наплевать! — решила Сандра. — Действуй. — Еще чуть-чуть, и мы будем вынуждены сражаться против пятнадцати легионеров втроем!
Увы, но она была права. Если женщины по извечной предусмотрительности прекрасного пола умудрились попасть в учебный легион с теплой одеждой для себя любимых, а я практически не мерз, то вот остальные наши товарищи по несчастью, напялившие под прочные, но не слишком приспособленные к холодной местности кожаные доспехи разное видавшее виды тряпье, уже практически инеем покрылись.
— Ну-с, приступим, — решил я, отделяя от своей ауры небольшую долю жизненной энергии и перемещая ее в энергетическое тело Кассандры, стараясь делать так, чтобы подарочек распределился в основном по конечностям, после чего ускорил циркуляцию алой жидкости в организме девушки. В районе тела или головы слишком грубое вмешательство запросто вызовет сбои в работе внутренних органов. А зачем нам инсульт или инфаркт? Даром не сдался! — Как ощущения?
— Уй! — Лицо внучки какого-то там опального великого адмирала скривилось так, что буквы на ее клейме сложились в нечитаемую абракадабру. — Больно! Тело как огнем горит.
— Ну извини, — сочувственно сказал я ей. — Я вообще на людях, кроме себя, целительный аспект магии крови до попадания в учебный легион не испытывал. Только на кроликах.