От нее лилось тепло, растапливая мой внутренний лед, круша мерзкие щупальца Метки Демона. Но она не сдавалась, крепко вцепившись в свою жертву. По-моему, она стала больше. И еще чернее. В ней гнездилась злобная, холодная жизнь. Она пускала корни и все глубже внедрялась в мое самое сокровенное.
Когда боль немного спала и дала мне возможность вздохнуть, я обнаружила, что моя голова лежит на плече у Дэвида – он держал меня, как ребенка, на руках, прижимая к груди и беспомощно поглаживая по спине. Хотя нет не совсем беспомощно. Там, где его пальцы касались моей голой кожи, я согревалась и становилась сильнее.
– Ш-ш, – прошептал он в ответ на мою попытку заговорить. – Это моя вина. Я виноват, позволь тебе помочь.
– Твоя вина? – в голове у меня все перемешалось, я ничего не могла понять. С огромным усилием подняла руку и коснулась его лица. Почувствовала, в награду за свой труд, как напряжение покидает лицевые мускулы, они разглаживаются, расслабляются. – Какого черта? Что еще за вина?
– Ты спросила: запрещено ли это? Я не должен был так вести себя…
Мне не хотелось этого слышать. Я прижала пальцы к его губам и почувствовала, как они шевельнулись в безмолвном поцелуе.
– Никогда не говори подобных слов, – прошептала я. – Слышишь, никогда.
* * *
Мы так и остались у ванны и провели там почти целый час. Дэвид сидел на краю и нянчил меня как дитя. Ничего не говорил, не ласкал – просто покачивал на руках и медленно, осторожно гладил мои волосы. Этот мерный ритм успокаивал, гипнотизировал меня.
– Я мокрая насквозь, – наконец проговорила я и подняла голову с его плеча. – И кожа сморщилась, как у сухофрукта.
На лице у Дэвида мелькнула улыбка.
– Ты повелительница Воды и Воздуха. И, наверняка, можешь справиться с подобной проблемой.
– Ты прав, конечно… Но я так устала. А ты не мог бы щелкнуть пальцами и в мгновение ока перенести нас в номер?
– Увы, нет. Сам я могу переместиться, куда хочу, но не вместе с тобой.
– Но ты же вытащил меня из-под земли, – напомнила я.
– Да, и исчерпал на этом все свои силы, – серьезно сказал Дэвид. – Думаю, ты заинтересована, чтоб они восстановились.
– Ага, держи карман шире.
Метка Демона затихла, стала почти невидимой. Но я чувствовала ее тяжесть внутри себя и готовилась к новому нападению. Дэвид, похоже, понимал, в чем дело. Он осторожно усадил меня рядом с собой, внимательно глядя в лицо. Затем медленно протянул руку и положил ее мне на грудь, напротив сердца.
– Успокоилась, – сказал он.
– А что, если снова начнется?
– Не начнется. Сегодня вечером можешь быть спокойна.
О завтрашнем дне он не говорил. Что ж, я и сама отвыкла строить прогнозы на будущее.
С дрожью в коленках я вылезла из воды, нашарила свои лоскутки «спандекса» на кромке ванны. Дэвид вынырнул вслед за мной, и я не могла не залюбоваться каплями воды, собиравшимися на его темных кудрях, световыми бликами на коже. Господи, как он красив! Мне не верилось, что такое совершенство обратило внимание на меня. Да и кто бы поверил, глядя на Дэвида – такого спокойного и невозмутимого сейчас.
– Оденься, – посоветовал он, – иначе портье у стойки вцепятся в тебя мертвой хваткой.
Сам он обмотал вокруг талии мое полотенце, что отнюдь не уменьшило его мужской привлекательности.
– Вверх по ступенькам, – напомнил он мне. Я оперлась на его руку, и мы, покинув закуток с ванной, вышли на толстый ковер перед стойкой портье. Одна из девушек подняла на нас взгляд и нахмурилась, затем, вспомнив о своих обязанностях, нацепила ослепительную улыбку на физиономию.
– Простите, я не видела, как вы прошли туда. Дело в том, что бассейн ночью не работает.
Дэвид – снова в нормальном человеческом обличье: темные волосы, карие глаза – просто симпатичный парень, кивнул и извинился. Мы прошествовали через холл к лифту, стояли и чинно ждали, пока он не открыл свои дверцы перед нами.
В прохладном кондиционированном воздухе меня била дрожь. Как только лифт тронулся, я перестала сдерживаться и начала трястись вовсю. Дэвид, заметив это, сделал неприметный жест рукой, кожа моя мгновенно обсохла и согрелась.
– Ух ты! – восхитилась я. Он только поднял брови.
– Ничего нового, – пожал он плечами. – Ты и сама это можешь.
Я придвинулась ближе и обнаружила, что он сам сухой и теплый, будто носил на себе лето. Дэвид осторожно обвил рукой мою талию. Слишком осторожно.
– Дэвид?
– Да.
– Я не такая хрупкая.
Против ожидания, он не улыбнулся – все так же серьезно смотрел мне в лицо. Вблизи глаза его отливали глубоким золотом.
– По сравнению со мной?
– Ну ладно, согласна – ты гораздо крепче меня. Но все равно, не надо обращаться со мной, как с умирающей. Я не умираю. Пока еще живу… пока, – он не отводил взгляда. – Пообещай, что все это не помешает тебе прижать меня к стенке и целовать… Целовать так, будто от этого зависит моя жизнь.
Тут лифт остановился, и мы совершили короткую пробежку по третьему этажу. Слишком короткую, чтоб мой друг смог предоставить мне необходимые утешения, но достаточную, чтоб я согрелась и почувствовала себя лучше.
Зато в комнате, когда полотенца и купальные костюмы оказались отброшены, Дэвид сумел куда лучше поднять мои градус. На этот раз нам никто не помешал, обошлось без демонического вмешательства. Было бесконечное, нежное тепло, которое все росло и росло, пока не согрело меня изнутри.
Я так и уснула, свернувшись клубочком под боком у Дэвида. Его рука лежала поверх Метки, не давая ей проснуться.
Проснулась я одна, в пустой, смятой постели. Не открывая глаз, нащупала холодную вмятину на подушке, там, где лежала голова Дэвида. Я почувствовала, как этот холод заползает мне в душу – уж больно все было похоже на прошлое пробуждение. С обреченностью приготовилась открыть глаза и обнаружить, что мой кавалер исчез, будто и не бывало.
Но Дэвид находился в комнате: стоял у окна и что-то напряженно высматривал.
Он был почти одет – в джинсах и золотистой сорочке, правда, босой. Зато очки оказались на месте – маскировка превыше всего.
Я потянулась, позволив простыне соскользнуть вниз, однако Дэвид не клюнул на эту приманку. Он выглядел прямо-таки неприлично серьезным для столь раннего часа, особенно после такой ночи… У меня все тело еще тряслось и сладко вибрировало.
– А где же «доброе утро»? – поинтересовалась я. – И что там такое волнующее творится за окном? Группа поддержки, выступающая нагишом, на парковке?
Он не ответил. Тогда я встала и, обернувшись простыней в самых лучших голливудских традициях, прошествовала через комнату к окну. Бросив взгляд сквозь толстое листовое стекло, увидела, что утро только занимается: розовые и золотые тени поверх слоя серых, низких облаков. Дождь усилился. А на юге, за горизонтом сгущалась тьма, которая мне совсем не понравилась.