– И как же Льюис получил Метку?
– Он забрал ее у меня. Я противилась как могла. Но этот придурок объявил, что собирается помочь мне. Я не нуждалась в его помощи!
Ее воинственный тон никак не вязался с ярким сиянием в глазах. В них светилась боль и глубокое, болезненное отвращение к самой себе. Эстрелла достала еще один противень с булочками и быстрыми, нервными движениями плюхая в вазу.
– Тогда отпусти его, – предложила я. – Он не может вернуть тебе Метку. Ты сама сказала: только от слабейшего к сильнейшему… Сильнее Льюиса никого нет. Цепочка замкнулась.
– Нет! – вырвалось у нее. Это был вопль чистой, неконтролируемой боли, будто сам звук ранил ее, обдирая горло до крови. – Я должна получить ее обратно! И добьюсь этого!
– Но как? – спокойно спросила я, поразившись своему рассудительному тону. Возможно, это следовало отнести на счет шокового состояния, но все, что я сейчас ощущала – это глубокое и искреннее сочувствие. Ведь когда-то она была такая чудесная, такая самоотверженная. Зрелище нынешней Звездочки доставляло мне неожиданно сильную боль.
Казалось, слепая ярость заслоняет ей все. Но голос звучал легко и почти спокойно.
– Ты указала мне путь, – произнесла Эстрелла. – Мне не удастся забрать у него Метку, но это может сделать твой горячий приятель джинн. А затем я прикажу ему передать ее мне. Льюис вообще превратился в кусок дерьма. Все, на что он способен – это сидеть и медитировать. Эдак он всю жизнь просидит с моей Меткой. Но, слава богу, я могу заставить действовать Дэвида.
Меня сковал ужас – буквально, будто острый кусок стекла застрял в горле. Я, проглотив ком, проговорила:
– Ничего не получится. Если Дэвид примет Метку, он не сможет от нее избавиться. Он окажется заражен, если не хуже.
Если Метка Звездочки действительно такая сильная и зрелая, она попросту сожрет Дэвида. Мне довелось как-то увидеть погребение джинна… Упаси вас Бог от такого зрелища.
– Прошу тебя: оставь эту мысль, Звездочка. Позволь помочь тебе, мы что-нибудь придумаем вдвоем…
Она грохнула вазу на стол между нами.
– Ты уже придумала. Притащила сюда этих чертовых Хранителей. Если они разыщут нас, то заберут и его, и тебя… А со мной… знаешь, что они сделают со мной, Джо? Выпотрошат и заставят жить, как я жила до того. Уродом. Даже хуже – бессильным уродом. Ты понимаешь, что я не вынесу этого.
– Но здесь уж ничего не поделаешь, – сказала я. – Слишком поздно. Мне очень жаль, Звездочка. Действительно, очень жаль…
– Ну, как сказать… Кое-что я могу сделать. Никто ведь не знает, куда запропастился Льюис. Так что тут большой проблемы не возникнет. Вы с ним просто исчезнете. Мне останется только отделаться от Девы Мэрион с ее подручными. Можно приказать Дэвиду взорвать их машину. Знаешь, на самом деле я терпеть не могу эти внедорожники. А обвинят во всем тебя. – Звездочка закончила снимать булочки со второго листа и протянула вазу мне. – Вот, бери.
– Нет уж, спасибо. Я уж лучше проглочу бритву. Кстати, не уверена, что здесь не спрятана одна.
Она улыбнулась несколько принужденно и опустила вазу на стол.
– Итак, нам предстоит драка, я верно понимаю?
Я смотрела на нее поверх вазы с выпечкой. Моя подруга. Моя сестра. То, во что бы могла я сама превратиться, доводись мне в тот день оказаться в горящем Йеллоустоуне. Ведь мне всегда было ясно, что Эстрелла куда больше подходит для нормальной человеческой жизни, чем я.
– Выходит, так, Звездочка. Потому что я собираюсь забрать отсюда Льюиса и Дэвида.
– Что ж, ты сама сказала это.
Она откусила еще один кусочек.
А в это время ее плита выплюнула раскаленный огненный шар, который устремился в мою сторону.
Наклонившись, я упала на пол и поспешно занялась делом: удалила все молекулы кислорода из воздуха в радиусе трех футов от меня. Огонь нуждается в кислороде. Элементарная тактика, но у меня получилось: огонь полетел в мою сторону, но, наткнувшись на бескислородный барьер, рассеялся по сторонам. Выделившееся тепло тоже нетрудно контролировать. В конце концов, это всего лишь вопрос скорости колебания молекул. Я попросту замедлила их движение.
Огонь угас, даже не опалив меня. Выйдя из воздушного пузыря, я шагнула к подруге и глубоко вздохнула.
– Знаешь, мне очень жаль тебя, – сказала я. – Бедная маленькая Звездочка лежит совсем одна в больнице, обожженная до неузнаваемости. Ах, какие сопли. А ты когда-нибудь думала о тех Хранителях, которые умерли? Даже не получив шанса разобраться во всем? Конечно, нет. Потому что ты занята лишь собой.
Она рассмеялась. Совершенно безумным смехом. Вытянула руки перед собой ладонями вверх, и тотчас бело-голубые язычки пламени заплясали на них, отражаясь в ее темных глазах.
– Да, а ты будто не думаешь о себе, Джо. Плохой Боб свалил на тебя свою проблему, и что же ты делаешь? Бежишь прочь, как испуганный заяц. Спасаешь свою шкуру. Ты-то не больше меня жаждешь расстаться со своими силами! Подвергаешь людей опасности, даже убиваешь их. Так что нечего задирать нос – ты не слишком отличаешься от меня.
– Как раз-таки отличаюсь, – возразила я. – Поэтому и отказалась использовать Дэвида как кусок «клинекса» [40] … ради того, чтобы спасти, как ты выражаешься, свою шкуру. Именно потому, что мы с тобой совсем разные.
– Ты собираешься драться или хныкать?
– Я собираюсь победить, – ответила я. – Железно.
– Да? – оскалила зубы Звездочка. – Тогда обернись.
Я последовала ее совету.
Там, в дверном проеме, который вел в подвал, стоял человек – высокий, долговязый, лицо почти скрывается под шапкой отросших темных волос. Одет он был в ветхую, перепачканную рубашку и заскорузлое трико. Босые немытые ноги. Если б я прошла мимо такого на улице, то обязательно опустила бы доллар в его миску с надписью «ГОТОВ РАБОТАТЬ ЗА ЕДУ».
Это был Льюис.
Я развела руки в стороны в универсальном жесте «никакой угрозы» и обратилась к нему:
– Льюис? Помнишь меня? Я Джо.
Заглянула в его огромные пустые глаза – зрачки настолько расширены, что почти скрывают радужку. Одурманен наркотиком. Или еще хуже – совершенно безумен.
Льюис смотрел на мою грудь, что в нынешних обстоятельствах показалось мне по меньшей мере странным.
Затем он поднял взгляд – и у меня ослабели колени: такая мука и замешательство светились в его глазах. Если Бог не накажет Звездочку за все остальные дела, то уж за это она заслуживала самого худшего.
– Джо? – переспросил Льюис самым обыденным тоном, что казалось абсолютно диким, принимая во внимание его ужасный вид. – Мне так жаль… Я не могу остановить это.