Она сняла с плиты кастрюльку с яйцами и поставила в раковину под струю холодной воды. Присела на корточкд перед открытым холодильником .и после долгих поисков нашла завалявшуюся в овощном ящике головку чеснока.
- Держи. - Она выразительным жестом положила пере Коротковым чеснок и маленький нож.
- Это что? - не понял Юра. - Зачем мне это?
- Это ты будешь чистить.
- А что, сама не умеешь?
- Умею, но не люблю. У меня потом руки долго чесноком пахнут.
- А у меня что, пахнуть не будут?
- А ты у нас нормальный русский мужик, твои руки должны пахнуть чесноком, луком, водкой и машинным маслом.
- Водка не пахнет, - обиженно возразил Коротков.
- Хорошо, я согласна, пусть пахнет не водкой, а перегаром, - покладисто откликнулась Настя. - Но чистить чеснок все равно придется.
К десяти вечера сложная процедура приготовления рыбы по-гречески и яиц по-неаполитански, кормления Короткова и мытья посуды была благополучно закончена. К этому же времени в результате многочисленных телефонных звонков и кратких переговоров с какими-то неведомыми Насте людьми стало известно, что у Андрея Константиновича Ганелина, генерального директора закрытого акционерного общества "Центромедпрепарат", действительно возникли серьезные финансовые трудности. Более того, из источников, "приближенных к акционерам", поступила информация о том, что далеко не все держатели акций (хотя их всего-то четыре человека) согласны с необходимостью вкладывать деньги в кино, которое снимает супруга генерального директора. Они этим недовольны и считают, что деньги лучше вкладывать в развитие производства, чем в семейную благотворительность.
- Нет!
Настя в ужасе схватилась за голову, совершенно забыв, что руки у нее покрыты пеной для мытья посуды.
- Я этого не вынесу, Юрик! Да что ж это за дело такое заколдованное? Что ни день - то новая версия. Теперь нам придется еще и акционеров разрабатывать.
- Тише, Ася, тише, - кинулся успокаивать ее Коротков. - Не паникуй раньше времени. Смотри, как все славно получается с акционерами-то! То есть все, что мы с тобой думали, правильно, только исходит не от Ганелина, а от кого-то другого. Или от других, которые сговорились за его спиной сорвать съемки, потому что сам он ни за что не позволяет сокращать финансирование сериала.
- Это не мы с тобой думали, а Афоня, - сердито сказала Настя.
Она уже заметила, что по лицу стекает мыльная пена, и от этого злилась еще больше. Пена текла и по рукам, забиваясь под завернутые до локтей рукава домашней ковбойки.
- Тьфу ты, какая ж я растяпа! - в сердцах воскликнула она, подставляя руки под воду, чтобы смыть пену. - Юр, знаешь, чего я больше всего на свете сейчас хочу?
- Лечь спать? - предположил Коротков.
- Да нет, рано еще.
- Покурить?
- Нет.
- Чтоб Чистяков приехал?
- Не угадал.
- Чтобы Афоня ушел, а Колобок вернулся?
- Юрочка, солнце мое, я оперирую реальными категориями. Я фантастику даже не читаю, не то что не сочиняю. Я не могу мечтать о том, чего не может быть. Ну, напряги извилины. Ты же меня знаешь миллион лет.
- Слушай, может, ты есть хочешь? - испуганно спросил он. - Ты, наверное, голодная. Аська, я теряюсь в догадках. Могу, конечно, предположить самое простое: больше всего на свете ты сейчас хочешь, чтобы преступление раскрылось. Вот так - раз-два - и раскрылось. Чтобы сейчас нам кто-нибудь позвонил и сообщил о том, что убийцы Инджия и похитители Яны Нильской обнаружены и уже дают показания. Да? Правильно? Я угадал?
- Да ну тебя, - Настя огорченно вздохнула и отвернулась. - Это же надо до такой степени меня не знать, чтобы предположить такую глупость! Чтобы преступление само раскрылось! А кайф где? А сыщицкий азарт? А сладость победы? Нет, Юрик, больше всего на свете я хочу, чтобы, когда мы это преступление все-таки раскроем, оказалось, что его совершили люди, испытывающие сильную личную неприязнь к водителю Инджия. А все манипуляции вокруг Яны не более чем попытки запугать свидетеля. Я не хочу, чтобы это дело получилось громким. Я не хочу, чтобы Афоня торжествовал победу.
- Ну что ж, тебе стоит только намекнуть, и все будет, как ты хочешь. Те двое, которых задержали по подозрению в причастности к убийству, все еще в клетке прохлаждаются.
- Но их никто не опознал, ни Яна, ни собачник из парка. И оружие, из которого застрелили Инджия, пока не нашли.
- И что? Подумаешь, невидаль. С ними пока хорошо обращаются, бьют не сильно, вот и не опознал никто. Надо будет - сами признательные показания дадут, если жить хотят. И оружие сами найдут, даже если не знают, где оно и как выглядит. Найдут и на блюдечке принесут.
- Юрка, ты циник, - грустно рассмеялась Настя. - Их, конечно, бьют, сомнений нет. Но мне так неинтересно. Кайфа никакого. Я ведь женщина, не забывай, поэтому никогда не полагаюсь на физическое насилие. Я его просто оказывать не могу в силу общей слабости и нетренированности организма. Мне интереснее, когда результат достигается мозгами, хитростью, ловкостью, умением прогнозировать ситуацию.
- Вот! То-то и оно, подруга, что ты свои личные интересы ставишь выше интересов дела, - назидательно произнес Юра. - Ты хочешь, чтобы новый начальник сел в лужу, чтобы он оказался не прав. И ты готова землю рыть, чтобы доказать, что ни Ганелин и дела его фирмы, ни Нильский и его публикации не имеют никакого отношения к убийству. Ведь так?
- Юрик, я работаю честно. Я отрабатываю все версии, ты не можешь меня упрекнуть в предвзятости. Но помечтать-то можно?
Уже лежа в постели, Настя думала о том, что придется завтра, в воскресенье, встречаться с Русланом Нильским. Надо поговорить с ним о героях его публикаций. Хорошо бы договориться с ним о встрече дома у Вороновой. И хорошо бы при этом присутствовали сама Воронова, ее муж Ганелин и Яна. Собрать их всех вместе да и поглядеть, как они себя ведут, как смотрят друг на друга, как общаются. Тогда и характеры каждого в отдельности лучше прорисуются, и взаимоотношения в этой теплой компании проявятся. Уж если тратить воскресный день на работу, то надо постараться выжать из этого как можно больше информации, пусть не для дела, так хоть для размышлений.
* * *
В воскресенье Ирек первым же самолетом вылетел в Кемерово. Делать в Москве пока нечего, за Слуцевичем-Гусарченко ходить больше нельзя - может узнать, а богобоязненный Ремис никуда не денется. В этом Ирек был почему-то совершенно уверен. Если надо - он в любой момент может снова прилететь, а пока он должен доложиться Старпому. Все-таки он ужасно невезучий... Ну надо же было так нарваться на знакомство с объектом! И вроде слишком близко не подходил, а все равно нарвался. Старпом будет недоволен. С другой стороны, Ирек возвращается не с пустыми руками, а с приличными результатами. Никаких сомнений: бывший Юрий Симонов ныне имеет документы, жилье и легенды под двух человек, Виктора Слуцевича, сотрудника фирмы по торговле недвижимостью, и официанта Эдуарда Гусарченко. Думает, козел, если вместо одного нового имени возьмет два, так его труднее найти будет. Как же, видали мы таких умных!