* * *
Туманов и Сергунин отползли метров на пятьдесят, держа в поле зрения улицу, по которой уже двигалась процессия мутантов. Тусклый почти сумеречный свет, струящийся с небес в наступившем коротком затишье ненастья позволял рассмотреть их фигуры, на которых практически не было одежды.
Сколько бы не уговаривал себя Вадим в мучительных мысленных спорах с самим собой — сейчас он видел — они изменилась настолько, что вряд ли кого-то из двигавшихся по улице существ можно было назвать человеком. Да все они сохранили общее строение тела, но стали выше, непропорционально увеличившаяся мышечная масса делала их невероятно сильными и уродливыми, изменения не коснулись лишь головы, — на фоне увеличившихся в объеме тел головы мутантов казались маленькими, как у микроцефалов.
Они скоро вымрут. Что бы не происходило с их метаболизмом, вырастить потомство мутанты не смогут. Псораны, возможно, продержатся год или два за счет невероятной плодовитости, но Туманов ни на миг не забывал, что видит перед собой последствия применения генетического оружия. А у каждого оружия есть цель. В данном случае все жизненные формы на вражеской территории наделялись качествами, заставляющими их убивать друг друга, но разве тем, кто разрабатывал оружие, нужны бесконтрольные орды изуродованных существ на захваченных территориях? Конечно, нет, потому действие оружия обязательно ограничивается во времени, в данном случае увеличением скорости метаболических реакций, которые сначала видоизменяют зараженный организм, а затем «сжигают» его.
Еще один из изощреннейших способов уничтожения всего живого на родной планете.
Мы все больны. Больны давно и неизлечимо, раз наша наука двигалась вперед, в том числе и ради увеличения способов самоубийства…
Мысли Вадима, такие злые, бесконтрольные, нарушила яркая вспышка и приглушенный взрыв.
Яркое пламя выплеснулось на улицу вместе с обломками ворот подземного гаража, — сработала установленная Мелехом растяжка, и тот час, словно по команде, пришли в движение сервы: панорама окрестностей на проекционном забрале шлема БСК как будто зашевелилась, — с десяток мутантов оглушенные и дезориентированные взрывом, вели беспорядочный огонь в разных направлениях, а со всех сторон к внезапно вспыхнувшему очагу боестолкновения устремились сервы.
Итог был закономерен, — машины и мутанты оказались поблизости друг от друга, в пределах улицы и образующих ее домов.
— Огонь! — Скомандовал Вадим.
Самоходная артиллерийская установка вздрогнула, произведя выстрел.
Снаряд пронесшийся в теснине улицы, образовал ударную волну, не пощадившую ни сервов, ни мутантов. [17]
Если кто и остался в живых, то вести преследование ни машины, ни бывшие люди уже не могли.
— Быстро отходим! К лесу!
* * *
Рокот отдаленного разрыва прозвучал как удар грома, один из многоэтажных домов городского центра внезапно начал оседать, выдавливая в прилегающие улицы клубы едкой, белесой пыли, но разрастающееся на глазах облако, сопровождаемое градом обломков, не остановило всадников, понукающих злобно рычащих под ними псоранов.
С губ псов-мутантов срывалась тягучая слюна, они яростно рвали когтями липкую грязь пустоши, оставляя на раскисшей, мертвой земле глубокие следы, их вел запах, обостренное чутье псоранов ловило флюиды, витающие в тяжелом предгрозовом воздухе, они шли по «горячему» следу людей.
Впереди уже виднелись две человеческие фигуры, бегущие на пределе сил и возможностей сервомускулатуры, когда с левого фланга по тесной группе преследователей ударила длинная очередь из ИПК.
Псораны привыкли атаковать и охотиться стаей, и их наездники ничего не могли сделать с проснувшимся животным инстинктом, плотная группа представляла для капитана Мелеха идеальную мишень, он бил длинными очередями, зная, что ни одна пуля не проходит мимо цели.
Две бежавшие к лесу фигуры людей, услышав выстрелы, внезапно изменили тактику, — они нырнули за ствол ближайшего поваленного ветром дерева и тоже открыли уничтожающий кинжальный огонь с короткой дистанции.
Три ИПК захлебывались очередями, в ритме которых тонули одиночные выстрелы АПС; псораны, уже не понукаемые всадниками (а многие просто лишившиеся их), не выдержали хлещущей по ним смерти, закружили, увязая в грязи, оглашая окрестности злобным, яростным воем, преследование оборвалось, внезапно превратившись в страшную бойню.
…Минутой позже все стихло, лишь заунывный, жалобный вой нескольких вырвавшихся из-под кинжального огня подранков оглашал окрестности.
Они встретились у кромки леса.
Свинцовая усталость владела всеми, нервы, только что прошедшие очередное испытание на прочность, теперь отпускало, вызывая головокружение от легкого дурмана накатывающей волнами слабости.
Мелех остановился напротив Вадима, несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Дима, ободряюще подтолкнул рукой спасенного ими подростка, и хрипло произнес:
— Знакомьтесь. Юра.
Вадим и Саша по очереди похлопали парня по плечу, сил на какие-то добрые слова сейчас не осталось, за первой волной преследования вполне могла придти и вторая, и третья, так что Туманов, собрав силы, скомандовал:
— Не останавливаемся. В лес. Мелех — замыкающий. Юра ты идешь вторым, вслед за капитаном Сергуниным. Все. Вперед.
Когда Мелех пропускал командира, занимая место в арьергарде, они опять на секунду встретились взглядами, и Дима тихо произнес:
— Сегодня хороший день командир. Мы спасли человека.
Окрестности станции переработки атмосферы.
Двое суток спустя…
Мертвый лес возвышался глухой стеной.
Тишина стояла гробовая. Ветер к вечеру утих, воздух стал неподвижен, группа пробиралась по давней тропе, проложенной сквозь чащу еще в ту пору, когда в заповеднике обитали животные.
Над скелетами мертвых сосен царил серый конус атмосферного процессора. Небо, затянутое серо-коричневыми, клубящимися облаками висело низко, давило, обещало вот-вот расплакаться нудным дождем.
Сегодня шли уже десять часов без остановки. Мышцы ломило, долгий переход через погибшую тайгу угнетал, окружающая обстановка подспудно давила на психику, вызывая приступы гложущей тоски.